Макаронов и хлеба ещё возьми — жрать хочется, спасу нет! Наверное, волка бы съела!Нагруженные продуктами, мы вошли в дом. Надя уселась за кухонный стол. — Ну, давай, понужай, — нетерпеливо подбодрила она меня, — быстро открывай консервы, нарежь колбасы и хлеба! И давай, разливай водку!Через пять минут на столе красовались открытая банка с рыбными консервами, нарезанная колбаса и хлеб; в стаканчике была налита водка. — А себе? — недоуменно обратилась ко мне Надя. — Ты, что, не будешь пить? — Пока воздержусь, — ответил я. — Ну, как хочешь, — равнодушно молвила девушка и одним махом опрокинула стаканчик себе в рот, после чего жадно принялась за еду. Я же поставил на конфорку газовой плиты воду для пельменей и начал нарезать сыр. Закончив с этим, я подошёл к Наде и опустился перед ней на колени, с жадным любопытством рассматривая её привлекательные ножки. — Как мне хочется расцеловать твои сладкие ножки! — не удержавшись, воскликнул я. — Ну, так целуй! — удивилась девушка и поднесла к моему лицу свою изящную ножку с крохотными пальчиками. — Это, значит, и есть твои пристрастия? — Нет, не могу! — замотал я головой. — Не имею права. Видите ли, я пока недостоин Вас! Вот если Вы согласитесь выпороть меня, тогда Вы возвысите меня до уровня Ваших божественных ножек, и я буду достоин этой чести. — Ничё не поняла! — удивленно ответила мне Надя. — Ты просишь выпороть тебя, что ли? И чё это ты со мной вдруг на «Вы» заговорил? — С этого момента Вы — моя Госпожа, — пояснил я. — И я могу обращаться к Вам только на «Вы». Давайте, пройдёте в комнату, там у меня плеть — сам сплёл. И Вы выпорете меня, хорошо?Мы прошли в комнату, и я вытащил из-под матраца шестижильную плеть, которую я изготовил из жёсткого винилового шнура. Пробовал было пороть сам себя, но это было не интересно — было бы гораздо лучше, если бы меня наказала девушка.Я подал Наде плеть, быстро разделся и встал перед девушкой на колени. — Стегайте меня! — попросил я. — Не бойтесь! По заднице, по спине! Ну же, не медлите!Надя с сомнением чуть хлестнула меня плетью. — Очень слабо! — упрекнул я девушку. — Стегайте так, как будто Вы выбиваете ковёр! Смелее!Следующий удар оказался заметно чувствительнее, и я получил несказанное удовольствие. Осмелев, Надя начала наносить мне довольно ощутимые удары по ягодицам и по спине. После 15 ударов я почувствовал, что вполне удовлетворён поркой и попросил девушку остановиться.Надя опустила плеть, я же склонился перед девушкой в глубоком поклоне. Моя грудь была прижата к полу, зад выпячен назад, ноги в коленях широко разведены. Мне казалось, что такая поза символизирует наибольшее подчинение и пресмыкаться перед девушкой более этого уже невозможно. — Благодарю Вас, Госпожа, за порку! — воодушевлённо проговорил я. — Садитесь на меня! — попросил я и встал на четвереньки. Девушка охотно оседлала мою спину, и мы направились на кухню. Мне было очень приятно ощущать своим телом вес её тела и спиной — тепло её мягкого зада.На кухне Надя пересела на табурет, я налил ей водки и высыпал целый пакет пельменей в закипевшую воду, после чего вновь встал перед девушкой на колени. — Надеюсь, — проговорил я робко, — теперь, после порки, я достоин целовать Ваши божественные ножки?Снизу вверх я взглянул на Надю; та величественно кивнул головой. Несмело я приподнял её ножку и с замиранием сердца уткнулся в неё губами, после чего начал осыпать поцелуями её божественную ступню... Это занятие пришлось вскоре оставить, поскольку пельмени закипели, и я убавил газ.... Теперь я начал лизать ступню девушки. Она оказалось потной, солёной и чрезвычайно приятной на вкус. Это, чрезвычайно увлекательное, занятие я продолжал и после того, как выловил пельмени из кастрюли и сложил их в большую чашку.
