более минуты. Мы мчались во весь опор, и я пытался осознать, что произошло. — Все. Уже не догонит, — сказал я, чтобы что-то сказать. Девушка молчала, глядя прямо перед собой. Губы ее дрожали. — Кто это? Ваш родственник? Прямо маньяк какой-то. По-моему, вы испугались. Чего так бояться? А у него что, электрошокер? Долбануло конкретно... Странноватый дедуля! — А? Что? — она посмотрела на меня, нервно рассмеялась и закрыла лицо руками. — Странноватый дедуля, говорю. Кто это? — Это... это... Как вам сказать... Нет, я не могу сказать! Не могу...Голос не слушался ее, и она прокашлялась. — Ну ладно. Не могите. Куда едем-то? — А? — Куда едем, говорю? — Не знаю... Уфффф! Я ведь даже спасибо не сказала. Вот дура! Спасибо вам! Вот дура! — она тронула меня своей серебряной рукой и тут же отдернула ее. — Я вам тут все запачкаю... — Да ладно. Это фигня. Это даже хорошо. Будет все такое блестящее, серебряное, как вы. Куда доставить вас в таком виде — вот вопрос! — Ой... Спасибо вам! Не беспокойтесь, я вот прямо тут могу выйти, не беспокойтесь... Я не буду вас напрягать... Спасибо вам...На несколько секунд воцарилась тишина. Затем я сказал: — Так нельзя. Вот так вот сразу выйти. Это неправильно. — Почему? — Ну... Я даже не знаю, как вас зовут... — Майя. — Майя? А я обыкновенный Рома. А давай на ты? — Давайте... давай. — Вот и познакомились. А что, тяжело вот так вот в краске ходить? — С непривычки странно... а так ничего. — А ты давно уже? — Давно... то есть вот так, на бульваре — второй раз только... Я подрабатываю... Вообще я актриса, играю в театре. Театр «Пигмалион», знаешь? Он недавно открылся. Но на квартиру не хватает, приходится подрабатывать... — А ведь ты весь свой заработок на бульваре забыла. — Да. Вот забавно!..Было такое чувство, что я попал в кино — и непонятно, что произойдет через секунду. Я не задумывался, куда еду, и мы колесили по городу, как в карусели, накатывая уже третий круг. Водители пялились в окна, высматривая, кто это такой со мной сидит. — ... А давай выйдем тут? Смотри, какая благодать! Ты ведь не спешишь? Заодно и перекусим. — Что? Прямо вот так? — Майя рассмеялась, показав на себя.И мы вышли в буйную зелень парка. — Не наешься краски? — спрашивал я, наблюдая, как Майя жадно поглощает шашлык. Черт подери, какое все-таки приятное занятие — угощать девушку, голодную, как тигр!Она сидела напротив меня. У нее было нежное, нервно-переменчивое лицо, на которое хотелось смотреть долго, как на воду или на огонь. Майя казалась худенькой, но я видел, что краска, сверкающая на солнце, зрительно утоньшала ее тело, делая его хрупким и ломким. Ее платье оттопыривалось вперед, открывая закрашенный верх тугой груди...На нас, конечно, пялились, как на инопланетян. Майя выглядела эффектно: ее кожа блестела и играла на солнце, как настоящее серебро. Люди смеялись и фоткали нас; и потом, когда мы гуляли по аллеям, за нами тащился эскорт зевак. — Не смущает народная любовь? — спрашивал я. — Ничего, даже весело, — смеялась Майя, отвешивая зевакам церемонные поклоны. — Актриса не должна стесняться, когда на нее смотрят. Это отличный тренинг... — А когда можно будет на тебя пойти? — Вот как раз завтра премьера... Ой! Но тебе туда лучше не надо. Не ходи, ладно? И зачем я тебе сказала? — Приду, конечно, — и не надейся, что не приду. — Да?... Тогда я тебе контрамарку на входе... Скажешь, что это ты. Только... — Что? — Ничего. Увидишь. — Майя рассмеялась, закрыв лицо руками. — Может, снимешь парик? Солнышко вон какое! — Это не парик. Это мои волосы, только в краске... — А какого они цвета без краски? — Рыжие. Натуральные, без хны. Я природная рыжая бестия, — смеялась Майя, показывая жемчужные зубки. — Никто не
