уверенно дрочила мне: сначала двумя или тремя пальцами, вниз и вверх, медленно и нежно, а потом всей ладонью, крепко и умело, всё быстрее. По-прежнему лежа с закрытыми глазами, я мог только чувствовать происходящее, но этого было вполне достаточно.
Конечно, я понимал, что происходит. Понял ещё тогда, когда узнал про Донормил, но боялся принять эту истину. Каждый день, когда у мамы выходной, я необъяснимым образом засыпал после обеда, а просыпался лишь через несколько часов, с засохшими пятнами спермы на теле и одежде. Это было просто как дважды два, но одновременно и ужасно как... как инцест.
Но была ещё одна истина: я позволил своей матери это сделать.
Я мог сказать ей, что всё знаю, или не ложиться спать, или уйти, посоветоваться с Артёмом, — я мог хоть что-нибудь предпринять. Но вот я притворяюсь усыплённым, а моя мать сидит рядом и наяривает мой член, — и это уже не прекратить.
И именно в этот момент всё прекратилось. Рука матери ещё сжимала нижнюю часть ствола, но оставалась неподвижной. Что такое? Пофиг, теперь я и сам не хочу, чтобы всё закончилось. Продолжай же!
Вдруг я осознал, в чём дело. Она догадалась. Господи, ну конечно, всё поняла, раскусила мою дурацкую игру, потому и остановилась. Что же сейчас будет, боже, страшно как...
И тут головка члена погрузилась в сладкое тепло, которое медленно разлилось по всему телу. Я судорожно вздохнул, чуть не распахнул глаза, чтобы увидеть и понять происходящее. Но услышал звук, который неоднократно звучал в порно.
Да она же сосёт мне.
Это было невероятно приятно. За сегодняшний день я не чувствовал себя счастливее, — да и вообще за всю жизнь.
Просто охуенно.
Я чувствовал, как мягкие губы моей матери плотно обхватывают член. Как они спускаются, отдавая тепло уже не только головке, но и верхней половине пениса. Как она ласкает его, когда он внутри. Как она вытаскивает член изо рта и водит чем-то влажным — наверное, языком, — по всему стволу, облизывает головку, а потом снова позволяет мне погрузиться в прекрасное. Я слышал возбуждающие чмоканья, слышал хлюпанья.
Но я не мог видеть всего этого.
И не мог не посмотреть.
Я приподнял веки лишь на мгновение и сразу же зажмурился. Рыжая голова с прикрытыми от сосредоточения глазами, — вот, что мне запомнилось.
В следующий раз я действовал смелее: смотрел настороженно, но более долго и внимательно. И это были лучшие мгновения моей жизни.
Теперь я видел, как страстно облизывает член моя мама. Как она набрасывается на него, ненасытно, будто ей мало, будто она хочет заглотить всё, до чего доберётся. Вот её язычок потрогал головку, старательно прошёлся по ней круговым движением. Потом член стремительно проник ей в рот, — и я снова не смог сдержать вдох, — почувствовал её нежный тёплый язык, упёрся во что-то в глубине, потёрся о внутреннюю поверхность щеки и в итоге со смачным хлюпом выскользнул из губ.
Мама пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и я снова закрыл глаза. Она не видела меня, даже не смотрела; в этот момент для неё существовал только мой мокрый, крепко стоящий член.
Я почувствовал прикосновение ниже. Она добралась до моих яиц. Её чрезвычайно приятный язычок обвёл сначала правое, затем левое яичко, вновь прижался к правому, а потом подвигался между ними. Затем мамочка начала сосать их, сильно и старательно, будто не было ничего на свете важнее.
Я больше не открывал глаза, полностью сосредоточившись на божественных ощущениях. Через минуту работы с яйцами мамин ротик вернулся к моему заскучавшему члену и тут же подарил огромное наслаждение. Теперь райское тепло окутывало почти весь член. Я почувствовал, как проникаю всё глубже и глубже. Больше ничего не мешалось, — головка проскользнула в очень узкий, горячий лаз, а мамины губы коснулись лобка. Я оказался в ней полностью.
И тут мама начала двигать головой с невероятной скоростью, без остановок, словно какая-то
