ответить....
Мощный удар в мошонку припечатывает яйца к стулу. Упругий предмет, похожий на пластмассовую лопатку, хлёстким шлепком отправляет Андрея в мутную пелену забвения.
От боли земля уходит из-под ног, комната кружится перед глазами. Боль вытесняет всё: мысли, чувства, сознание. Тупая распирающая снизу боль не оставляет даже желания заорать. Невнятный стон, первобытный, грудинный, сиплым облачком вырывается из лёгких. Как рыба, выброшенная на берег, Андрей жадно хватает воздух ртом, выпячивая невидящие широко открытые глаза.
— Тебе очень больно? — нежная струя бьёт в увядающий член.
— Да. Мне очень больно, — мрачно шепчет он. — Позови, пожалуйста, деда. Я хочу прекратить эксперимент.
— Прости, я не могу этого сделать. Фома Лукич сказал, что мы должны работать одни. Только ты и я, окей? — Даша делает вид, что общается. Её заученные ответы похожи на ответы девушки из службы техподдержки первого уровня. — Давай я почитаю тебе стихотворение? Жил-был поп, Толоконный лоб... — она гонит пургу, заливая боль приятным жжением тёплой струи воды.
— Даша, ты не понимаешь, — перебивает он. — Я не хочу больше участвовать в садистском эксперименте.
Даша умолкает, чтобы через секунду сменить пластинку с нежно-убеждающей на наставительно-учительскую:
— Сначала ты должен ответить на вопросы. Ты ведь подписал соглашение? Следующий вопрос: назови столицу Бангладеш. Время пошло.
— Даша, я не собираюсь больше отвечать ни на какие вопросы, позови главного, как его там, Фому Лукича. Я понимаю, что ты здесь не причём, но ты не имеешь права причинять мне боль без моего согласия. Слышишь? Ты даже представить себе не можешь, насколько это...
Хлёсткий удар выбивалкой по разомлевшей мошонке выносит мозг, искры сыпятся из глаз.
— Андрюша, я знаю, что тебе сейчас немного больно. Обычно парни терпят минут пять, ну максимум десять, потом начинают выдумывать всякую ерунду про железные тиски. Я ведь вижу, что ты возбуждаешься от моего голоса. Тебе ведь приятно, когда я говорю? Хочешь я снова почитаю стихи? Только поп один Балду не любит, никогда его не приголубит...
— Да пошла ты нах... !
— Ну зачем ты так. Я ведь хотела по-хорошему. Теперь придётся наказать тебя за мат.
Новый удар, третий по счёту, отправляет залитый сталью член в нокаут. Когда туман рассеивается, Андрей хватается за последнюю мысль, которая рваной нитью повисла в воздухе.
— Ты видишь... Ты говорила, что видишь. Что ты видишь?
Даша жеманно улыбается с экрана телевизора, ломается, прежде чем ответить:
— Я вижу твой член, — выдыхает, умолкая, облизывает губы. — Очень большой, кстати, особенно когда возбуждён, — хихикает. — Вижу, как струя воды щекочет его, когда я говорю. Вот опять, кажется, ты начал возбуждаться. Следующий вопрос...
***
Картинка на экране на секунду замирает. Разряд. В следующий момент вздыбленный член подлетает вместе с яичками, шлёпается о сиденье, болтается, быстро теряя твёрдость.
Даша ёрзает на стуле. Не смотря на солидный опыт она по-прежнему чувствует себя неуютно, причиняя боль. Если бы парни не возбуждались, она бы давно оставила это занятие, но с некоторых пор она всё чаще пользуется левой свободной рукой, чтобы поласкать себя между ног. Фома Лукич присутствовал только на первых двух опытах, теперь лаборантская в её полном распоряжении — Лукич вручил ключ, который она предусмотрительно вставила в замок.
Слегка подтянув юбку, Даша активно работает пальчиками под тонким нейлоном колготок. В этот раз парень какой-то нервный, необузданный, что, впрочем, вызывает только уважение и странный азарт.
— Андрюша, если не перестанешь ругаться матом, мне придётся наказать тебя сильнее.
— Пошла нах... , дура!
— Ну хорошо, сам напросился. Увеличиваю разряд в два раза. Готовься! — пальчики в трусиках хаотичнее трут клитор. Похоже,
