собственного сына. Так ей хотелось ебаться, что она внезапно для себя, предложила сынуле помочь разрядиться.
Сынуля тут же залез в ванную и вверил свой хуй в ласковые ручки женщины, несмотря ...
на то, что женщиной была его родненькая мамочка. Я не могу осуждать их. Ими двигали добрые чувства и намерения. Пускай и извращённые в понимании общества. Но Костиком двигало чувство не разрядки. Он хотел, чтобы после всего пережитого разрядилась его мама. Он принёс себя в жертву, не взирая на мораль и порицание обществом инцеста. А его мама узнав, что он дал клятву целую неделю не заниматься непотребством, решила попрать свои моральные устои. Ведь настоящий половой акт ни в какое сравнение с онанизмом не идёт.
— Хорошо, — согласилась Нинель, — только сегодня и больше никогда. Забудем, что я твоя мать, а ты мой сын. Только один раз и больше никогда, обещаешь? — спросила она мужчину, заглядывая в его глаза, и ласково проводя сжатой ладошкой по его хую, а другой поигрывая, с заполненными до отказа живородящим соком, яйцами.
— Обещаю, Ниночка, — ласково поглаживая груди своей женщины одной рукой и пальцами другой поигрывая с её пиздой и клитором, — только сегодня и больше никогда в жизни. Только один раз.
Затем он вытер её махровым полотенцем и, взяв на руки отнёс в их спальню с отцом, ставшую сегодня бывшей. Уложив поперёк дивана так, что её ноги оказались на полу, сын раздвинул их и встал между ними, приподняв за симпатичную попочку свою теперешнюю возлюбленную, резко вошёл на всю длину своего немаленького гранитного обелиска. Нинель вскрикнула от неожиданности. Она всё ещё сожалела о том, что должно было произойти, но успокаивала себя, что пошла на эту жертву, сделку со своей совестью ради единственного любимого и родного человека, своего сына. Она хотела, чтобы он получил разрядку, а не мучился от болей внизу живота, как это бывает у неудовлетворённых мужчин. Она знала своего сына. Раз он дал клятву, пусть даже самому себе, сдержит её, чего бы это ему не стоило.
А Константин думал совсем о другом. Ему было плевать на себя. Он хотел вознаградить эту женщину, пусть свою мать, таким оргазмом, который она не испытывала никогда в жизни до этого случая и, может, не испытает больше. Он хотел сделать ей такой подарок сыновней любви, пусть извращённой в понимании обществом, которого она была достойна. Хотя бы один раз пусть получит море счастья за те утраченные годы, что она провела в постели с пидарасом.
Не знаю есть ли Бог на свете. Но если есть, то для него нет извращённых понятий. Он дал Сыну своей Матери силу безграничной любви, Он научил его, как нужно, где и когда. Женщина плакала и смеялась, она вопила от наслаждения и совсем забыла, что её ебёт собственный сын. Когда она получила оргазм, то он был такой силы что Нинель просто потеряла сознание на несколько секунд. Этот день стал самым лучшим в её жизни. Она не забыла его никогда. И ещё целый месяц находилась под впечатлением от происшедшего. Нет она, конечно, помнила, кто она и кто её любовник. Поэтому её первым вопросом был:
— Костя, это было так здорово! Я впервые в жизни поняла и почувствовала, что такое настоящая любовь, — радостно сообщила она, — а ты закончил? — с тревогой заглядывая в глаза сына спросила мама.
— Это не важно, сказал сын, извлекая из вагины своей матери всё ещё одеревеневший член, — я сделал это ради тебя. Я хотел, чтобы ты...
То, что он там хотел мы никогда не узнаем, потому что Ниночка заткнула ему рот явно нематеринским поцелуем и, повалив на спину — откуда только силы взялись? — сказала, что так не пойдёт, и она не ради этого положила свою честь на алтарь нравственности и не ради себя, а ради него. Больше не говоря ни слова, нанизалась своей сладкой во всех отношениях пиздой на ничуть не менее сладкий для неё мужской хуй и стала выделывать на нём такие па, что все мировые в будущем порнушные
