ж есть еще бутылка?
— Перебьешься. Эту, да, можешь допить.
Сухой лондонский джин, чуть пахнущий можжевеловым дымом и терпкими осенними листьями... Не сравнится с ним ни французский коньяк, ни американский виски. Впрочем... может быть это только лишь моё его ощущение.
Сижу себе и откровенно балдею, отхлебывая джин без тоника и запивая его ледяным кофе. Думаю о том, о сем, вспоминаю прошлое... детство, школьные годы, Аньку совсем юной девчонкой. Она и не изменилась почти... такая же стройная, изящная, элегантная. И на язычок бойкая. Повезло ее мужу. Или не повезло?
Почти бессознательно прислушиваюсь к раздающимся из ванной звукам. Мягкий хлопок двери, приглушенный лязг защелки, шуршание снимаемой одежды, напор водных струй. И воображение услужливо рисует мне Анну... Аннушку... стоящую сейчас под струями прохладной воды запрокинув голову и подставив улыбающееся лицо их тонко-колючему прикосновению... тело её, упругое и нежное тело молодой женщины, наполняется бодростью и свежестью и она становится от этого ещё прекраснее...
Хмм, что-то не в ту степь меня повели алкоголь и кофеин. Или в ту?
Шум воды стих. Щелкнула открываемая задвижка. Но Анюта не спешит выходить из ванной. Что ж она там делает? Быть может, крутится перед зеркалом, рассматривая свое обнаженное тело, любуясь изгибами и выпуклостями соблазнительной фигуры? Я тоже хочу!!! ...
... Анна вздрогнула от неожиданности, когда я, наконец-то решившись, открыл дверь ванной и увидел ее... как и предполагал, перед зеркалом. Нет, она не крутилась-вертелась перед ним, а, обмотав волосы полотенцем, бережными движениями вытирала их. Мы встретились взглядами через зеркало, ее губы чуть приоткрылись, словно бы Аннушка захотела что-то возмущенно сказать, но я улыбнулся ее отражению, и она улыбнулась мне в ответ...
Я подошел к ней молча... без единого слова... взял в ладони ладные её грудки... такие нежные, с остро торчащими сосочками... ласково коснулся губами шеи, ощутив запах Женщины, и чуть не задохнулся от внезапного наплыва нежности и желания. Ещё миг... и вот уже тела наши приступили к исполнению танца любви, древнего, как мир, и такого же юного.
Аннушка стояла, опираясь руками о край ванны, а я, пошире расставив ноги, чтоб сравняться с ней ростом, входил и входил в её лоно, не уставая ласкать руками загорелую спинку с легким пушком вдоль позвоночника, нежные бока, крепкие белые ягодицы с безумно возбуждающим разрезом между ними, бедра, неожиданно массивные для ее миниатюрного сложения... ласкать и наслаждаться этим.
Как услаждает слух ее тихое постанывание, сменившее молчание первых моих движений в ней, особенно когда мои пальцы натыкаются на ее и наши руки дуэтом мастурбируют ей клитор. И то, как она подмахивает мне, а потом мой член вдруг в какой-то момент оказывается в сладких тисках её вагины... слов нет передать, как же это приятно. И мне безумных усилий стоит сдерживаться и не кончить за две минуты. Но оно того заслуживает, спору нет!
— Не в меня! — пожалуй, единственные ее слова, прозвучавшие уже под конец близости.
Я изливался на ее ягодицы, сперма все лилась и лилась, а я все кайфовал и кайфовал, продолжая восхищаться этим подарком судьбы и не позволяя пока мыслишкам «Зачем мы это сделали? И что же теперь дальше?» закрадываться в голову, омрачая пережитое наслаждение.
Аня взяла из стиралки какую-то тряпочку, вытерла мне член, вытерла частично сперму со своего тела, а я в блаженном оцепенении стоял, привалившись к стене и бессмысленно улыбаясь, смотрел в зеркало на хлопочущую хозяйку. Потом Аннушка поцеловала меня в щеку и нежно-настойчиво вытолкала из ванной, закрыв дверь на задвижку. Снова послышался шум воды из душа.
Контраст между жаркой ванной и кондиционированной комнатой остудил меня, но не отрезвил. Я просидел в ступоре еще минут десять, пока Аня не вошла в комнату уже с высушенными волосами и в домашнем
