спустила ажурные чёрные стринги и взяла стручок в одну руку, а телефон в другую. Стручок упорно не хотел возбуждаться. Десятки шипов вонзались в нежную кожу на спине, подавляя любые ощущения. Тогда она сжала стручок сильнее и быстрее заработала пальчиками.
«Почему ты молчишь?» — кожа на спине горела ярким пламенем, тысячи иголок колючим ежом впивались в плоть. Стручок вытянулся в палочку и затвердел. Головка залилась кровью, расцвела и стала такой же бордовой, как бутоны роз.
«Я люблю тебя», — Вика схватила розу и свела два бутона вместе, ещё сильнее вдавливая спину в ежовую подстилку.
Грязная шлюха не выдержала и жирной пчелой перекочевала из одного бутона в другой.
«Мы кончаем от мысли, — шепнула шлюха, высунув распутный язык из густых лепестков. — А не от стимуляции».
«Как?» — ввела Вика одним пальчиком в телефон.
«Как сильно ты меня любишь?» — добавила грязная шлюха, ехидно улыбаясь, втирая лосьон в жирный зад.
***
У Роберто снесло крышу. Он строчил слёзные смски каждый день, Лукреция просила Вику проявить сострадание к её мальчику.
В следующий раз, когда они встретились — это случилось через неделю — Роберто было не узнать. Он осунулся, похудел, блуждающий взгляд наполнился страхом, отчаянием.
Вика заставила его вернуться в ресторан для глухонемых. Снова смотреть, как она трётся попой обо всё, что движется, сгорать от ревности, в бессилии сжимая кулаки до белых костяшек. Она возвращалась к столику, весело трепала его чуб, объясняя жестами, что немного устала, но сейчас попьёт, и снова пойдёт скакать.
«Скакать» — она отлично выучила этот неоднозначный жест на танцполе.
В очередной раз, когда Вика поскакала к лазерным лучам диско, Роберто поплёлся за ней, о чём тут же пожалел.
Она как будто не замечала его. Вокруг было столько суровых парней, чьи джинсы бугрились от малейшего прикосновения. Тестостерон витал в заряженной атмосфере танцпола. Она хотела обслужить их всех: заигрывала с одним, прижималась ко второму, тёрлась мягким местом об третьего. Бедный Роберто сгорал от стыда.
Рыжий косоглазый парень у барной стойки не сводил с неё хищного взгляда весь вечер, держа руки в карманах, потягивая виски, примеряя свой член у неё во рту. Она заметила, как он скрылся в туалете, и метнулась за ним. В мужском туалете воняло мочой и хлоркой. Рыжий, ни о чём не подозревая, стоял у писсуара. Она подкралась к нему сзади, присела на корточки и, вытянув шею, широко открыла рот. Он опешил, заметив рядом с писсуаром ещё одну дырку, но, помедлив секунду, всё же опустил туда рыжий член, с которого ещё стекали золотые капельки. Она сомкнула губки, и теперь дело было за малым — не упустить лакомства. На это она была мастерица: начинать надо медленно, чтобы не вспугнуть косого, постепенно высвобождая из него заячью энергию. Когда рыжий забил лапкой в экстазе, она ускорилась. Вот она, заячья душа, струится мощными густыми потоками в её горло, проскальзывает внутрь, оседая на дно сосуда, в котором она пленницей будет храниться с сегодняшнего дня.
Роберто ждал Вику за столиком. Она запила солоноватый вкус рыжей заячьей спермы шампанским и приказала расплатиться. На прощанье он попытался поцеловать её, но она лишь подставила щёчку.
Она была холодна и беспощадна к нему все три месяца, пока он безуспешно пытался ухаживать за ней. Во время таких вылазок она продолжала собирать мужские души, в основном находя их в кабинках туалетов.
Тогда же в пространных электронных сообщениях она начала намекать Роберто, что с детства чувствовала себя мальчиком, но судьба распорядилась иначе.
«Ты лезбиянка?» — была его первая реакция.
«Нет. В своих фантазиях я — мальчик, занимаюсь сексом с девочкой».
Это повергло его в шок.
«Ты хочешь поменять пол?...
» — спросил он, когда пришёл в себя.
«Поздно. Плюс я боюсь делать операцию».
Они продолжили