23
Голос — единственное, что оставалось у неё из прошлой жизни. Она общалась только жестами, избегая шумных компаний. Она нашла объявление о курсах для желающих изучить язык глухонемых.
«Мир, в котором можно молчать», — представила она с замиранием сердца.
Прошло полгода с тех пор, как она покинула дом. Она отрастила длинные волосы, покрасила их в нежный пшеничный цвет, сделала химическую завивку в салоне красоты. Теперь, идя по улице, она часто улыбалась, чувствуя на себе раздевающие взгляды мужчин. Фальшивый парик был сброшен, ветерок развевал пышную копну волос. Своих, мягких, дышащих свежестью, густых, плотных, как конский хвост, волос. В её фантазиях мужчины срывали с неё платье прямо на улице, мяли попку, ставили текущую кобылу к стене, вгоняли члены, по очереди оставаясь в ней. Она собирала их, специально гуляя вечерами по весеннему городу.
Иногда они всё же знакомились с ней, ненавязчиво, но каждый раз она стыдливо убегала, оставляя в недоумении несостоявшегося наездника.
«Viktoria», — написала она на бумажке своё новое имя, когда в первый раз пришла на курсы. Преподавательница — добрая интеллигентная итальянка, в очках, с гусиными лапками вокруг глаз — так умилилась, что уже в следующий раз предложила стеснительной иностранке сходить с её сыном Роберто в кинотеатр для глухонемых.
«Лучше чаще общаться с глухонемыми, чтобы понимать их», — объяснила заботливая Лукреция. Она искала сыну-затворнику девочку и, кажется, наконец, нашла. Такую же робкую, как и он сам, такую же неопытную, может быть даже девственницу, как и он. Разговор на курсах зашёл о мужьях-жёнах, возлюбленных, отношениях с ними, и Вике не нашлось, что ответить.
«У меня нет опыта», — сбивчиво объяснила она жестами. Теперь Лукреция горела желанием свести молодых, чтобы всё у них срослось.
Роберто оказался хмурым, замкнутым молодым человеком. Далеко не красавец, он производил впечатление одичалого взрослого ребёнка. Густая, давно не стриженная шевелюра волос, грубый нос, выпирающие губы, скулы, диковатый острый взгляд из-под нависших бровей — он всем своим видом вызывал холодное неприятие. Он мало общался. Эти резкие, едва уловимые движения мальцами — она ничего не понимала.
И тогда она начала заставлять его повторять. Снова и снова, для неё.
«Что ты сказал?» — она хватала его за руки, сдерживая стремительный порыв. Он рисовал жест в воздухе.
«Повтори».
И он повторял, улыбаясь.
Она улыбалась ему в ответ и повторяла за ним:
«Давай дружить».
На второе свидание он пришёл с огромным букетом красных роз и пригласил Вику в специальный ресторан для глухонемых, где официанты понимают язык жестов. Здесь танцевали под цветомузыку, на большом экране шли романтические комедии с субтитрами. Вика, наконец, окунулась в мир глухонемых, где все понимали её без слов. Радость невербального общения поглотила её с головой, она купалась в свободной атмосфере, царившей в ресторане.
Роберто взялся ревностно охранять её, отбивая у других самцов охоту. Когда Вика, соблазнительно виляя попой, пошла на танцпол, он остался за столиком один, ведь, он не умел танцевать. Глухонемые парни окружили новую девочку полукругом, хлопали в ладоши, сдержанно улыбаясь, а она кружилась в танце, выгибала спину, выпячивала напоказ прелести, дёргаясь под ту музыку, которую она слышала, а они — нет.
Неожиданно появился он, Роберто, схватил её за руку и потащил к выходу. Он был мрачнее тучи.
«Проведу её домой — и дело с концом!» — думал он.
Она несла букет с розами, её сердце громко стучало. Неожиданно от обиды навернулись слёзы, она остановилась и расплакалась. Роберто опешил и пришёл в себя, только когда она, не попрощавшись, скрылась в дверях подъезда.
Через три минуты он прислал смс: «Прости, пожалуйста».
Она уже сняла с себя платье, расстелила розы на полу и легла на них голой спиной.
«Вика, ответь», — она
