волосами.
— Так вы что, не разговаривали? — удивился ... Джим.
— Разговаривали, — усмехнулся капитан, — но я не спрашивал её о возрасте. Мне это ни к чему...
— Тоже верно... — согласился старик, — для таких дел возраст неважен, — он усмехнулся и, видя, что его молодой друг начинает раздражаться, примирительно похлопал его по плечу: — Ладно, ладно, решай сам... Только подумай о моих словах.
Старик ушёл. Начинался рассвет, и Дюваль в этот раз решил не возвращаться в каюту.
Когда он утром принёс своей гостье завтрак, она уже встала. Ей действительно было не больше восемнадцати лет. Невысокого роста, тоненькая, очаровательное личико с маленьким пухленьким ротиком и нежным румянцем на щёчках, тёмно-каштановые, с каким-то медовым отблеском косы, сбегающие по спине крупными локонами. (Специально для — ) А ещё огромные чёрные глаза с длинными пушистыми ресницами. Она держалась смело и независимо. Хотя Серж прекрасно понял, как она на самом деле боится его. «Гордая и смелая», — улыбнувшись про себя, подумал он.
— Мисс Анна, — заговорил он, но не окончил фразы.
— Откуда вы знаете моё имя? — она вскинула на него удивлённый взгляд.
— В бортовом журнале были перечислены имена всех пассажиров, — усмехнулся он, — их было всего трое. В том числе и вы, Анна Ковалевская. Ведь так?
— Да... это я...
— Простите, моё любопытство, — вновь с усмешкой сказал он, — почему у вас русская фамилия? Ведь вы англичанка...
— Нет, — Анна покачала головой, — мой отец русский. Мать англичанка. Дядя Джон — брат моей матери.
— Где ваши родные? — опять спросил пират.
— У меня действительно никого нет... Отец умер, когда мне было десять лет. Мы с мамой стали жить у дяди Джона. В прошлом году я потеряла и мать. У дяди были дела на Ямайке. Он решил взять меня с собой. Дальше вы знаете...
Анне было трудно говорить. Её пугал и одновременно притягивал его тёмно-синий взгляд, такой холодный и внимательный, словно изучающий её. Этот холод пронизывал её насквозь, и почему-то Анне становилось жарко, её щёки пылали.
— Мне жаль, — он склонил голову, — мне, правда, жаль...
— Могу я спросить вас? — неожиданно сказала она.
— Конечно, мисс, — кивнул он.
— Вы француз?
— Oui[1], — неожиданно улыбнулся он, отвечая на родном языке.
— А что... вы намерены со мной сделать? — опять спросила она.
— О, не тревожьтесь! — поспешно отвечал он. — Я доставлю вас в порт, посажу на корабль и отправлю туда, куда вы пожелаете. — Я вижу, вы не верите, что мы сможем зайти в порт, — усмехнулся он. — Право же, мисс Анна, иногда мы снимаем Весёлого Роджера и поднимаем любой флаг.
Прошло две недели с тех пор, как Анна попала к пиратам. Всё время она проводила в каюте странного капитана. Он действительно вёл себя безупречно, лишь глубокой ночью возвращался и ложился на пол у её кровати. Но всякий раз, ещё за дверью заслышав его осторожные шаги, Анна вжималась в постель, свернувшись в комочек, и с головой натягивала одеяло.
Ей очень хотелось на свежий воздух. О, хоть бы раз вдохнуть полной грудью, подставит лицо морскому ветру, ощутит ласковое тепло солнечных лучей! Но её странный тюремщик категорически запретил выходить из каюты. И он всегда запирал дверь на ключ. Однажды, когда он принёс ей обед, его кто-то позвал, он быстро вышей и... забыл закрыть замок! Анна некоторое время в нерешительности стояла перед дверью, потом осторожно открыла её и выглянула в коридор. Наконец, она вышла и вскоре оказалась на палубе, подошла к борту и подставила улыбающееся лицо ветру.
— О, лапочка! Наконец-то наша принцесса вышла погулять! — услышала она позади уже знакомый хихикающий голос беззубого толстяка. — Позволь Том составит тебе компанию? — нагло предложил он и попытался обнять её за талию.
Анна, онемев от ужаса, смотрела на него. И вдруг высокая фигура нависла над толстяком, приподняла его за шиворот, как провинившегося котёнка, и
