ему достаточно немного лишь прикорнуть — и он вновь полон сил. — Почему так? — Потому что... Он любит тебя, Камилла. Ты моя жена... Я готов залить тебя своим семенем, утопить в нем, как в море! — Я снова чувствую твой фаллос. Он такой огромный, когда мы любимся, и потом такой маленький, смешной, как ослиный хвостик... Он наполняется семенем и поэтому такой огромный, да? А потом ты изливаешь в меня семя, и он снова опорожняется, да? — Да... — Я чувствую твое семя в себе. Я как полная амфора... Я видела раньше фаллос у отца. Когда мы мылись в банях... Он был маленький, а потом отец гладил меня и дергал фаллос рукой, и тот вырос, стал большим... но не таким, как у тебя. Когда я впервые увидела твой фаллос, я испугалась. Я знала, что он должен оплодотворить меня изнутри, и боялась, что он порвет меня, как клык кабана. И тогда, когда ты поднял меня... было больно, но это была особая боль! Сладостная, желанная... Странно: твой фаллос видел меня внутри, там, где я никогда не увижу себя. Только если разрезать пополам... А скажи мне, мой муж... — Да? — От каждого осеменения у меня будут новые дети? — Ну что ты, Камилла! Ребенок родится только один, в крайнем случае два, и то через девять месяцев, — сколько бы семени я в тебя не влил. — Значит, можно осеменяться сколько угодно?! — Конечно! Столько, сколько нам захочется. Сколько позволит вожделение, и сколько у меня будет семени. А... — ИЫЫЫЫЫЫЫЫЫ! — Камилла восторженно завизжала, обхватив Афрания руками и ногами и радуясь, что она сможет теперь поглощать это необыкновенное лакомство столько, сколько возжелает. Камилла, умная, образованная, знавшая всего Катулла наизусть, была самым настоящим ребенком — хоть и познала уже недетские радости и муки, и висела кровавой тушей в том страшном витке времени...Некоторое время Афраний нежно ебал ее, глядя в ее агатовые глаза; затем вдруг поднялся, вынув фаллос из Камиллы, и сказал: — Ты права, Камилла: твое лоно полно доверху, как амфора. Пора перейти к другому отверстию... — К какому? — изумилась Камилла.Вместо ответа Афраний нащупал ее анус и слегка проник в него кончиком пальца. — Ооооуууу!... Но ведь... я оттуда испражняюсь! — Ну и что? А из лона ты мочишься... кстати, помочись, будь так добра! — Зачем?!.. — Но ведь тебе хочется? — Не могу... Мне стыдно, Афраний. — Отчего же? Смотри: я совсем не стыжусь тебя. — И Афраний пустил на траву блестящую струйку. Камилла с суеверным ужасом смотрела, как из огромного фаллоса, обвисшего вниз, льется золотой поток. — Видишь? Теперь ты...И Камилла присела на корточки, посмотрела на Афрания, смущенно рассмеялась, натужилась — и исторгла из себя настоящий водопад. Пока она изливалась, Афраний гладил теплые складки ее лона, и Камилла подвывала от удовольствия, вытаращив глаза. — Ооуух! Никогда не думала, что это так приятно... Я не отвратительна тебе? — Ну что ты... Доверься мне, Камилла! Доверь мне свое тело, ведь оно теперь мое, ведь я муж твой! Развернись-ка на животик! — Но зачем осеменять кишки? — спрашивала Камилла, ложась и подставляя Афранию свою попку. — Затем, что это сладко и тебе и мне. Ага, ага, вот видишь!..Он растопырил ей ягодицы и проник в ее анус пальцем, смочив его в соках ее лона, а другой рукой массировал нежную кожу между ягодиц. Камилла взвыла от нежданной сладости, острой, как боль. — Вот видишь, я же говорил! — Ыыыыы... О небо! Что же ты делаешь со мной, Афраний? — Прочищаю тебе кишки, жена моя... — О небо... Ыыыыы... Афраний!!!Но Афраний безжалостно расширял ее анус, проникнув туда и вторым пальцем, придерживал ногами извивающуюся в траве Камиллу и приговаривал: — Терпи, жена моя, терпи... Лоно твое уже познало, как мужской рог бодает — теперь пришла очередь и нежных твоих кишочек. Такое сношение считают
