женского тела вызывало у меня священный трепет. И было еще терпимо, когда я тер тетю мочалкой, но когда я дошел до мытья ее груди, она вздрогнула и сказала, что здесь надо без мочалки — только намыленной ладошкой. Мои руки скользили по ее упругим полушариям, а дрожащие пальцы старательно намыливали затвердевшие горошины сосков. У меня писька уже опять напряглась и уперлась в ляжку сидящей на банной лавочке тети Жени, и я боялся, что от этих прикосновений вновь «кончу». Но этого не произошло, потому как тетя широко раздвинула ноги и очень ласково попросила меня: — « И вот здесь, Сереж, помой без мочалки... « Кусок мыла, оставляя пенистый след, медленно двигался по белому округлому животику, намокшим густым волосам на лобке, и сочным раздвинутым ляжкам тети Жени. Ну а потом, отложив в сторону мыло, я принялся тереть ее письку, намыливая пальцами нежные складочки. От наслаждения тетя закрыла глаза, и почти легла на лавку, согнув ноги в коленях. «Сильнее, сильнее три, Сережка!» — с тяжелым придыханием вдруг простонала она и сильно сжала мою руку бедрами. На этот раз я тер ее щель очень долго, у меня даже рука онемела от усталости, а тетя Женя никак не «кончала». «Подожди, — наконец сказала она, — Давай вот так вот». При этом она засунула мою ладонь в свою дырку так, что снаружи у меня остался только большой палец, и лежал он в верхней части щели, как раз там, где складочек было больше всего. Теперь я усиленно шевелил пальцами внутри ее горячего тела, а большим пальцем надавливал на лобок. Так тете было гораздо удобней, потому как она сразу закрутила попой, и мне было приятно наблюдать, как упруго подергиваются в такт ее движениям раскинутые в сторону груди. В глубине тетиной письки было очень мокро, и я часто слышал, как от моих движений там громко хлюпало. На этот раз тетя Женя «кончила» без стона, но рот ее широко открылся, дыхание вдруг замерло, а сама она прогнулась, словно пытаясь сделать гимнастический мостик. Замерев в такой позе на несколько секунд, она обессилено рухнула на лавку.Только сейчас я почувствовал, как перегрелся в жаркой бане. Мы, оба тяжело дыша, выбрались в предбанник. «Сережа, — обратилась ко мне тетя Женя, — ты не забыл о своем обещании никому об этом не говорить?» «Конечно не забыл!» — поспешил я ее успокоить. «Ну и прекрасно! — ответила она, — И еще: спасибо тебе, мне было очень хорошо!» Меня даже охватила гордость, что я сделал любимой тете приятно.На следующий день утром мы уехали в город, где на вокзале нас встретил мой отец на машине. После этого я тетю Женю не видел очень долго — только в ноябре она приходила к нам в гости на мамин день рождения. Разумеется, она и виду не подала, что между нами были такие интимные отношения, хотя я чувствовал, что она была очень рада встречи со мной, и часто лукаво мне подмигивала, когда никто не смотрел. А буквально перед самым новым годом тетя Женя переехала жить в другой город — в Северодвинск, где ей предложили работать на базе подводных лодок — просвечивать корпуса субмарин рентгеновскими лучами. Мать ее долго отговаривала от переезда, но она была непреклонна. Там ее ждала очень хорошая зарплата и новая квартира. Я очень расстроился из-за ее отъезда, так как часто думал о ней, и в тайне надеялся, что на следующее лето вновь поеду с ней в деревню к бабушке.Так получилось, что я с тетей Женей больше не увиделся. Она приезжала к нам раза три, но я то был в пионерском лагере, то в пору учебы в техникуме на практике в Череповце, а во время ее последнего приезда я уже служил в армии. Мать каждый раз рассказывала мне, что тетя Женя много спрашивала обо мне, смотрела мои фотки и постоянно передавала приветы. Замуж на новом месте жительства она так и не вышла. Я очень хотел ее увидеть, но судьба распорядилась по другому. В 1996 году тетя Женя позвонила матери и со слезами сообщила, что ей поставили страшный