Моя жена Люси любила сексуальные приколы. Бывало, как говорится, «хлебом не корми, но дай разыграть кого-нибудь на полную катушку». Так, на свой день рождения она пригласила своих самых лучших подруг с мальчиками. Их было четыре пары, ну и мы с Люси. Когда гости уже расселись за столом, то моя двадцатипятилетняя, блондинистая, с невыносимо яркими ногтями и пышной копной волос на голове женушка, юркнула в спальню. — Ты куда? — спросил я. — Я сейчас. Надену твой подарок, — сделала она мне ручкой и скрылась за дверью. — Что за шум, а драки нет? — хохотнул мой напарник по работе вихрастый рыжеволосый Шурка, уперев в мой живот свой палец-коротышку. — Сейчас именинница всем сделает сюрприз, — многозначительно подмигнул я и предложил гостям наполнить бокалы. — Ну, где же новорожденная? — заволновался черноокий Володька, который в открытую волочился за моей женой, а я за его Диночкой. — А вот и я, — моя половина нарисовалась в дверях в тонкой, голубого цвета, прозрачной тунике, через которую были отчетливо видны грудь, пупок и все, что ниже. — Ба! Да это не Люси, а римская гетера! — захлопал в ладоши Шурка и бухнулся перед моей красоткой на колени. — Разрешите ваши ножки поцеловать, обольстительница, — он стал покрывать жадными поцелуями ее коленки. — Разрешаю. И все, что между ними тоже, — хохотнула в ответ озорница. — Вот это здорово! Это по-нашему, — поднялся с бокалом шампанского в руке самый высокий из нас Женька и запел басом дъякона, благодарящего всевышнего. — Да раздвинутся врата райские, да низайдет на всех нас благодать небесна-я-я-я... — Аминь! — махнул рукой Шурка и, подхватив Люси, усадил ее на край стола. Он уложил ее на спину почти на блюдо с жареной рыбой, раздвинул ее обворожительной красоты ножки и впился губами прямо в розовую щелку, дышащую дорогими французскими духами. — И я так хочу, — приподнялась высокая, стройная Нина, жена «дъякона», но ее тут же осадили. — Нинон! Все женщины хотят этого, но не у всех сегодня день рождения, — заметил я. — За именинницу! — поднял бокал Володька, ревниво дернув за рукав Шурку, казалось, намертво присосавшегося к этой волшебной скважине.Мы чокнулись, и под звон хрусталя стали осушать бокалы, как вдруг раздался, тонкий, приглушенный страстными вздохами, голос моей цыпочки ненаглядной, пташки небесной. — А мне?.. — Во! А о ней — то мы и забыли, — Володька не допил бокал, подошел к любовнице, которую в этот миг так нагло сношал у всех на виду своим длинным, нахальным языком этот рыжеволосый хам, слегка запрокинул ее голову, и тоненькой струйкой стал лить в ее горло шампанское. Гости тут же бросились закусывать, и опять раздался тот же голосок: — А мне?.. — А тебе сейчас будет самая желанная закуска, — усмехнулся Володька и вынул из расстегнутой ширинки брюк длинный, толстый «Болот». — На, моя хорошая, пососи у дяди его вкусного «мальчика»...Люси ухватилась обеими руками за предложенный предмет, загнала его себе в самую глубину глотки и принялась сосать с таким усердием, что у меня по телу побежали мурашки от страха. Мне казалось, что в пылу этой животной страсти она или оторвет его напрочь, либо откусит солидный кусок от его плоти себе на память.Все это произошло так быстро, что наши девушки, повидавшие на закрытых вечеринках всякое, совсем не ожидали, что сексуальные события так внезапно обрушатся на всех нас. Они немного растерялись, но доселе молчавший скромно потупивший глаза Алексей, тихо, но внятно произнес: — А вы чего мух ловите? Мигом снять все ваши тряпки! Ну!Мужчины тут же набросились на своих дам, и те с визгом и хохотом стали сбрасывать с себя одежду. Вскоре все за столом сидели, в чем мать родила. Никто никакого смущения не испытывал, так как такой стриптиз у нас был в моде и мы
