Всё о чём вы прочтёте и узнаете, станет моим откровенным признанием пред вами, пред собой, пред моей слабостью, стыдом и унижающей блажью. Теперь я и ненавижу ЭТУ пробуждённую часть себя, но и без неё не в силах жить, так как более НИЧТО не способно так будоражить моё сознание, воспаляя его неимоверным возбуждением от которого всецело холодеют конечности, после чего всё тело и разум переворачивается верх дном от неописуемого оргазма.
Описывая свою жену мне проще всего подбирать к ней только нежные эпитеты, полные любви и восхищения её миловидной привлекательности. Она у меня красавица. Я только увидел её и сразу почувствовал слабый отголосок ревности за ещё возможное наше совместное будущее.
Но конечно отвергал его, блокировал эту странную мысль о предполагаемой ревности к другим мужчинам и даже тем более — измене. Боялся, даже произнести это грязное слово... Я тогда не соглашался с внутренним голосом, что такую прелестную женщину невозможно не ревновать к другим, что на неё заглядываются многие и ещё раз многие. Только как я мог устоять от её обаяния, растаяв от любви? Увидев её, я обомлел. Ей тридцать, она крашеная блондинка с тонким носиком и узенькими розовыми губами, меж которых белеет ровный ряд лёгкой улыбки. Все её черты лица и пластика движений женственны и нежны. Фигура у неё миловидна: невысокая, с широкими бёдрами, узкими плечами, мягкой персиковой грудью второго размера (чуть припадающей книзу), молочного цвета гладкой кожей, и с немного обозначенным животиком. Одеваться она умеет, всегда выгодно и строго преподнося свои плюсы.
Порой, даже невольно ловишь себя на мысли, что она точно знает, что всё это обязательно оценят мужские глаза. Макияж — неброский, лёгкий, еле уловимый, за исключением глаз, которые всегда черны в подводке в таком сногсшибательном сочетании с белыми волосами, которые тоже по-деловому подзавиты на концах локонов, убраны или ободком или заколкой на затылке. Вся её работа оставляла на ней невольный отпечаток, только крася в сдержанных платьях, пиджаках, блузах и кофточках под звон каблучков, приподнимающих икры, затянутые в капрон. А когда я узнал её ближе, то вообще мог видеть только ангела в этом нежном теле, которое почти не знало ласк. Она оказалась стеснительной и робкой в сексе. Я и не требовал от неё никаких оральных ласк или поз. Я любил её, мне этого было достаточно, как и ей. Всегда секс был между нами, как вечерний акт нежности под одеялом под приглушённым светом ночника глаза в глаза, а потом поцелуи и сон в обнимку. Нам было так хорошо, о другом мы и не мечтали, будто в жизни претворяя увиденное романтическое отношение друг к друга из какого-нибудь лирического фильма.
Всё началось с её назначения... Все мои внутренние терзания, беды и горькая запретная сладость, которая унижает во мне мужа и мужчину. Это сочетание чувств бесконечно во мне и я не в силах ему противостоять. Уже нет, после того переломного момента...
Как обычно утром, мы собирались на работу. Позавтракали кофе и бутербродами. Она сказала, что сегодня как раз будет неделя, как её назначили заместителем декана, и можно было бы вечерком позволить съесть тортик. Я поцеловал жену в её закрытые губа, даже не касаясь их, чтобы не размазать слегка розовую помаду. Она заботливо поправила мой галстук, и мы поехали. Я высадил её у входа в институт.
Добравшись до своей работы, я обнаружил, что дел у меня почти нет. Начальник мой уехал в командировку с начальником повыше всех нас, поэтому меня никто не контролировал. Можно было по-быстрому ещё раз проверить хорошую работу главного компьютера, сеть, интернет и обновить купленный принтер. Я проторчал на работе до двенадцати и решил съездить к своей жене, чтобы сделать сюрприз и к часу (к обеденному перерыву в институте) угостить её купленным тортиком с шоколадным кремом. Мы могли бы закрыться у неё в кабинете и попить
