дорогим мрамором. Бьянка повернула рычаг в стене и из лакированных прорезей в потолке потекла тёплая вода. Это и впрямь было очень удивительно и интересно, но у неё не было сейчас времени дивиться подобным чудесам.
Она затащила Клода под струи воды прямо в одежде. И только тут стала с него стаскивать мокрую холодную одежду. До поры она не замечала, что руки Клода слабо шаря по её телу и делают тоже самое и с её платьем.
Бьянка не думала ни о чём, кроме того, чтобы побыстрее избавить своего сына от холодной и мокрой одежды и согреть его тело.
— Пей, сын, пей до дна! — она протянула ему полный бокал бургундского. — это согреет тебя...
Клод нежно ей улыбался, принимая из её рук бокал.
— Вы тоже, мама, — прошептал он. ... Графиня только кивнула в ответ, с огромным удовольствием отхлёбывая прямо из бутылки щедрый глоток. Она глубоко вздохнула, чувствуя, как вино приятно согревает душу и невероятное напряжение последнего часа незаметно утекает из уставшего и замёрзшего тела.
— Мама, вы вся дрожите... Право вы простыните, избавьтесь от этого, — Клод теребил её за края обвисшего мокрой тряпкой некогда дорогого и элегантного платья.
Графиня мягко улыбнулась своему сыну. Господи, он всё ещё дрожал даже сейчас под потоками горячей воды.
— Да, мой мальчик, сейчас, как скажешь... — Бьянка отставила бутылку в сторону, Клод помог ей расшнуровать корсет и она стала торопливо стаскивать с себя через голову мокрое платье и юбки, пока не осталась абсолютно обнажённой.
Она прильнула всем телом к телу сына, растирая руками его спину и плечи, стремясь согреть его своим телом и согреться самой. Клод обнимал ей, мягко прижимая её к себе.
Они долго стояли вот так под струями воды прямо на своих одеждах, в объятиях друг друга, ощущая биения своих сердец.
Что-то горячее и твёрдое настойчиво уткнулась ей в бедро. Графиня зарделась, поднимая лицо под струи воды и робко заглядывая в глаза виконта.
— Мой мальчик, судя по Вашей воспрянувшей любовной силе опасность для Вас миновала, — с улыбкой прошептала она, нежно поглаживая ладонями плечи сына.
Клод мягко поцеловал её в волосы, потом в лоб, потом в нос и в щёки. Она чувствовала, как его тело сотрясает дрожь. Но это дрожь уже была иная, не та, что от холода после купания в Чёрном Пруду.
— Мама, вы так прекрасны — тихо проговорил сын ей на ухо, — можно я Вас поцелую?
Бьянка зарделась пуще прежнего. Вот он тот последний шаг, что ещё отделял её от матери этого молодого мужчины до его любовницы. Но она уже знала, что выбор между матерью и возлюбленной предстоит делать теперь только Клоду де Аранжи. Она же более не посмеет отказать ни единому его желанию.
— «Чёрный Пруд — подумала графиня, — может и прав был мессир Толлак, когда говорил о его волшебной силе».
Ведь сейчас без всяких прекословий она готова была отдать сыну то, о чём ещё утром не могло быть и речи.
Бьянка обняла сына за шею, заглядывая в его глаза:
— Мой мальчик, вы можете поцеловать меня... Вы можете делать со мной ВСЁ ЧТО ВАМ УГОДНО, виконт де Аранжи...
И она сама привстала на цыпочки, устремляясь навстречу устам сына, выпячивая свои губки.
Внезапно окрепшие руки Клода сжали её тело и в следующий миг их уста слились в пылком любовном поцелуе. Это был совсем не такой поцелуй, как четыре дня назад в её будуаре. В этот раз Бьянка с готовностью отвечала на страсть сына. Их языки сплелись в безмолвной любовной игре.
Она застонала, когда почувствовала, как руки сына легли на её грудь...
«Да, он так давно об этом мечтал, — билось в её мозгу, — и он заслужил мои ласки и мою любовь, как ни один из моих любовников».
Сейчас, вспоминая слова баронессы Изабель де Курти, графиня уже была готова с ней согласиться и признать беспрекословное право Клода на её тело и
