минули те дни, когда вид мужского обнажённого тела был способен вызвать в ней смущение или стыд. Но именно это сейчас с ней происходило... Графиню неимоверно смущал и вгонял в стыдливую краску вид возбуждённых чресел собственного чада.
Она бы, впрочем, немедленно удалилась, но ведь Клод действительно вёл себя по-рыцарски и ни жестом, ни намёком не выдавал матери той бури желаний, что, судя по всему, бушевала в его душе. И обидеть сына сейчас было выше сил матери. К тому же у неё на языке вертелось одно страшное подозрение, которое требовалось разрешить немедля. Наконец, графиня решилась:
— Мой сын, Вы так бурно реагируете на женские прикосновения, что у меня сложилось впечатление, что вы ещё девственны... Прошу Вас развейте мои сомнения..
Клод спокойно усмехнулся:
— Нет, дорогая мама, не буду. Я действительно ещё не знал женщины. В Ордене с этим было очень сурово. И, кроме того, я дал обет, мама...
Графиня поднялась на ноги и стала медленно лить из ковшика воду на плечи виконта.
— О, я вся во внимании... Вы откроете мне Ваш обет?
— О, мама, — Клод усмехнулся, — признаться, я дал этот обет под влиянием чувств и эмоций... Но я дал обет подарить мою невинность Вам, дорогая матушка...
Графиня вспыхнула, некоторое время пребывая в совершеннейшем замешательстве:
— Скажу честно, Клод. Иногда, мне кажется, что вы заслуживаете хорошей порки, как любой несносный избалованный мальчишка... , — в сердцах произнесла она, — Ваш обет невероятен по своей богохульности и изуверности, вы понимаете это?
Клод ничего не ответил её на это, а внимание графини внезапно привлёк свежий ещё кровоточащий шрам на левом плече виконта.
— Что это мой сын? Вы не говорили, что были ранены при Льеже?
Клод улыбнулся:
— О, нет, мама... Это вчера. Один из ваших прошлых фаворитов — некто фон Бокен хвалился среди дворян, что обладал какое-то время Вашей благосклонностью... , — Клод снова усмехнулся, — это была славная дуэль, мама... Он подавился своими словами, когда я приставил меч к его шее!
Бьянка в ужасе воззрилась на сына:
— Господи, виконт, Вы убили его!!?
Клод покачал головой и графиня громко и облегчённо выдохнула, схватившись за сердце.
— Нет, мама, хотя очень хотелось, буду честным. Просто заставил мерзавца признаться, что все его слава были ложью. И конечно, потребовал, чтобы он вернул все Ваши письма. Мама весьма опрометчиво писать подобные письма таким негодяям, как фон Бокен.
«Господи, мне читает нравоучения мой собственный сын», — раздражённо подумала графиня, но вслух сказала другое:
— Мой сын, я очень Вам благодарна. Но вы думаете, Ваша мать сама не в состоянии о себе позаботиться?
Клод де Аранжи покачал головой:
— Ваша честь, мама, дороже для меня совей собственной. Думаю, завтра я Вам это докажу, когда на турнире скрещу копья с бароном фон Кауницем...
— Клод де Аранжи!!! — вскричала графиня, гневно всплеснув руками и уставив на сына взбешённый взор, — Вам не кажется, что вы переходите все границы!? Кто дал Вам право на это?!
Мысли вихрем проносились в её голове. Клод совсем обезумел? Он собирается перебить всех её бывших любовников при дворе? И её нынешнего официального фаворита при дворе, — барона фон Кауница? И, в первые, с какими-то страхом она взирала в глаза своего сына, наполненные непреклонной решимостью.
Она второй раз за этот вечер топнула босой ножкой о мрамор:
— Клод, я требую, чтобы вы оставили подобные попытки и не искали встречи с бароном!
Клод покачал головой:
— Вы так волнуетесь, мама, за своего любовника? О, тем более причин у меня стереть его в порошок! — нотки ярости зазвенели в голосе юноши.
— Я волнуюсь за Вас, моё дитя! Фон Кауниц искусный воин, не знающий ни страха, ни жалости, повергнувший немало противников на
