обращению непривычную. Скатились перси полновесные почитай что к подбородку нежному. Да принялись скакать, когда уд толстый таранить принялся цветочек беззащитный, растягивая того до невозможности. Кричала принцесса Пи. Рычал семибрюх, поглощенный ощущением лона тугого стенками. Покорилась бедняжка неизбежному. Сдалась чудовищу развратному, да безжалостному. Теребил семибрюх принцессу долго, без удержу и сострадания. Но брызгать не стал, уступил очередь сопернику.
В свой черед косогрыз рубанул веревки, принцессы запястья опутывающие. Да схватил за лодыжки клешнями-когтями. Да приподнял покорное тело высоко, вниз головой. И уд черный напротив уст рубиновых приоткрытых, стонами измученных, оказался. Не закричала теперь принцесса Пи, никак ей было. Уд-то с размаху в ротик сахарный проник. Принялся супостат принцессу раскачивать за лодыжки, насаживать головку золотую на головку черную, волосами по земле мести. А язык свой поганый, раздвоенный в пещерку направил. Словно змея, от которой язык тот, проник он между лепестками цветка розового, влажного да беззащитного. Разве могла принцесса Пи, болтающаяся вниз головой, да насаживаемая ротиком на уд длинный, препятствия чинить? Заполз раздвоенный язык в место сладкое, в пещерку нежную, предыдущим мечом двуручным растянутую. Да и стал вытворять там непотребства разные. Закричала бы несчастная снова, но как? Уста рубиновые заперты, обнимают супротив воли черный уд кривой, лишь чутка не такой толстый, как предыдущий.
Здесь мы ненадолго оставим двух чудовищ и их жертву... Надо сказать, что в это время как раз недалече проезжал рыцарь, сэр Неудачник. Подвигов как обычно искал. На свою беду и пятую точку. Он-то и услышал крик первый принцессы. Не мог рыцарь знать, что в момент тот как раз уд похотливый принцессу нежную протыкает. Но бросился на помощь, аки сокол на сурка. Крик-то девичий был. Вдруг принцессу какую забижают? Освободит он ее и женится на благодарной.
Ожидания и реальность. Как часто эти два понятия не совпадают! Принцессу забижали конечно. Но как!!! Мерзкие твари овладевали по очереди кричащей, стенающей девицей. Послушной их воле злой. Не помышляющей о сопротивлении. И даже, как с устатку померещилось сэру Неудачнику, подмахивающей их толстым удам. Это было так противоестественно, что рыцарь отринул неприличное видение и поскакал на супостатов.
В тот миг семибрюх как раз подбрасывал стройное тело спиной к себе за бедра одной парой ложнорук. Пара ложнорук вторая мяла перси трепещущие, хватала за соски, алеющие уже от обращения такого. Принцесса подлетала, ягодицами упругими терлась об одно из брюх твари. И стенала... стенала. А уд-то! Уд-то толстый ходил в тугом плену нежных лепестков, растягивая несчастную пещерку, словно барсук, лезущий в кроличью норку.
Набросился сэр Неудачник на тварь, налетел львом смелым, мечом ударил. Да не причинил булат острый никакого вреда семибрюху. Только крякнул он, вбивая уд так глубоко, что на нежном животике обозначился бугор явственный. Только приоткрыла принцесса Пи очи звездчатые, затуманенные да непонимающие: «Что за шмакодявка на коне тут скачет вкруголя? Да зубочисткой машет?».
Семибрюх передал принцессу косогрызу, тотчас вскочившему на ту сзади, впиваясь удом своим кривым в цветочек уделанный, незакрывающийся уже. Первая же тварь повернулась к рыцарю, да стукнула того удом своим толстым, аки бревном. Как раз между глаз попал уд сэру Неудачнику. Закружились звездочки, и рухнул доблестный воин с седла.
Неведомо сказочнику долго ли, коротко ли пролежал сэр Неудачник на земле сырой. Да вдруг шепот. «Хочешь ли победить нечестивых тварей? Хочешь ли освободить принцессу от мерзких удов? Хочешь ли взять ее, благодарную за спасение, в жены?». Что за искусительница шепчет в ушко? Открыл очи рыцарь, да узрел перед собой лик неземной красоты, да нежности, да непорочности. То
