ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
— Мишенька... Я твоя... Я твоя женщина... Люблю тебя... — шептала Альбина Валентиновна, все теснее прижимаясь к сыну большими, как арбузы, упругими грудями, строя глазки и ластясь, как кошка. — Поцелуй меня... Нет, не так... В губы... В рот...
НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ
Здесь сразу надо сделать небольшое пояснение. Альбина Валентиновна —
вполне добропорядочная женщина пенсионного возраста, овдовевшая лет
двадцать назад и с тех пор не знавшая мужской ласки. Хотя желавших
приударить за ней было предостаточно. Что неудивительно: лицо смазливое, титьки по размерам и упругости — натурально мячи, ляжки белые, красивые, хотя уже и с признаками целлюлита, женские органы в полном порядке. И все это богатство увядало напрасно. «Коровка» вполне в соку, а осеменять себя не дает. Поэтому шлюхой ее никак не назовешь. При всем старании. Обычная школьная училка. Русский язык и литература. Альбине Валентиновне — пятьдесят восемь, но она все еще работает и с любимой профессией расставаться не собирается.
Когда умер муж, сын был студентом-первокурсником «Строгановки». Теперь
Михаил — взрослый мужчина, вполне состоявшийся человек, красавец-мужчина. Художник! Только вот личная жизнь не удалась. Прожил с женой десять лет, а год назад развелся. Изменила, сучка такая! Альбина всегда недолюбливала свою невестку, а после этого случая вообще возненавидела. И чего этой дуре было надо? Миша — мужчина видный, уважаемый, зарабатывает по нынешним временам очень даже неплохо. И вот — на тебе... Связалась потаскушка с каким-то молодым (десять лет разницы) прыщавым кобелем... Миша судиться-делиться не стал. Оставил после развода жене-изменщице трехкомнатную квартиру, бросил большой областной центр, перебрался в провинцию, в маленький городок, где прошло его детство — к маме. А мамочка Алечка жила одна в частном доме. Вокруг огромный вишневый и яблоневый сад. Благодать!
Мать с сыном зажили вместе. И как зажили... Душа в душу! Одной семьей.
Днем она уходила в школу, а сын писал картины (он отвозил их в
областной город и в Москву — их охотно покупали многие коллекционеры и
даже музеи). Вечером не торопясь, за беседой ужинали, а потом Альбина
Валентиновна проверяла ученические тетрадки, а Миша, примостившись рядом, читал книжку. Перед сном, сидя рядышком на диване, смотрели телевизор или просто разговаривали — о литературе, искусстве, просто о жизни... А потом расходились по своим комнатам, по своим одиноким постелям — опять же читать перед сном и вкушать плоды Морфея. Оба безумно любили свой сад — по выходным и в мамин летний отпуск возились в саду, сажали цветы, а потом любовались ими. Миша обожал писать георгины и гладиолусы — и акварелью, и маслом, и пастелью, а мама просто млела, наблюдая, как он пишет. О новой женитьбе Миша не помышлял, женщин не заводил, ни с кем не флиртовал. Любые материны разговоры на эту тему мягко пресекал или же отшучивался.
— Зачем мне жена, мам? Ты у меня и за хозяйку и за самого задушевного
милого друга, вернее за подружку...
— Нет, все-таки не за «подружку», — думала при этом мать. — Подружка бы тебя быстро взяла в оборот...
Мише исполнилось тридцать восемь. Самый пик сексуальности. Мужчине в таком возрасте никак не обойтись без регулярных половых сношений. Впрочем, мама знала, что сынок все-таки периодически опорожняет свои яички, занимаясь онанизмом. Перед стиркой Аля разглядывала Мишины трусы, видела на нихпятнышки засохшего семени и вздыхала.
— Эх, Мишка, Мишка... Тебя бы в хорошие руки...
И эти руки быстро нашлись. Это были ее собственные руки...
Алька пошла на сближение с сыном вполне сознательно и даже подвела под
свои намерения изобретенную ей мотивацию.
— Ему нужна женщина, — рассуждала она. — но он не хочет ее искать. В
принципе в его жизни есть все, кроме
