1.
Я не могла поверить, что подруги вытащили меня в клуб. Меня давил жуткий депрессняк, мне жить не хотелось, не то, чтоб по клубам таскаться. Но разве в этом убедишь моих подружек, самых замечательных девчонок города? В конце концов, вовсе не их вина была в том, что я пребывала в глубочайшей депрессии, после того, как больше месяца рассталась с любимой девушкой, в которую я было безоглядно влюблена, но в руках, которой я была всего лишь очередной игрушкой.
Инга была потрясающей женщиной: 35 лет, маленькая, миниатюрная дюймовочка (ростиком всего 158 см), стройная, блондинка, голубые глаза, постоянно потянутые чувственной дымкой. И Инга ушла к другой, едва успев расстаться со мной. И ей было наплевать на то, как я переживу разрыв, на то, что творится у меня в душе. Она ушла, и что-то умерло у меня в груди: жизнерадостность исчезла, на ее место пришла пустота и какая-то озлобленность... Я злилась на весь мир, особенно сильно «отрывалась» на работе. Мой офис стонал от моего дурного настроения.
А подчиненные, наверно, давно прозвали меня по аське стервой и были правы. Именно стервой, которой сделали очень больно, я себя и чувствовала... Я не могла понять, что со мной было не так: да я упряма, всегда настойчива и одновременно очень чувствительна, хозяйственна, гостеприимна, дом свой люблю, вкусно готовлю. Но моя семейная жизнь не сложилась, и безоблачной ее не назовешь: не каждому понравится стремление партнёрши всегда и во всем настоять на своем. По натуре я — «сова», утром меня лучше не будить, зато по вечерам я всегда неутомима. Саму себя я, без ложной скромности, считала музыкально одаренной, именно это помогло мне открыть собственную звукозаписывающую студию и стать одной из самых влиятельной женщин города...
В клубе было полно народу, словно сегодня собрались все лесбиянки страны. Но хозяйка клуба, с которой вся наша компашка была близко знакома, без труда усадила нас за столик. Наташка, моя самая близкая подруга, кивнула головой в сторону соседнего столика: за ним сидели четыре красивых девушки лет 25—27. Вся четвёрка дружно хохотала, было видно без труда, что все они парочки и очень счастливы. Я тоже была счастлива... когда-то... От этого на душе стало ещё тяжелее и я уткнулась в меню, не желая ловить на себе сочувствующие взгляды подруг. До меня стали долетать обрывки разговора из соседнего столика «хохотушек».
— Что-то Даны долго нет. — сказала блондинка в ярко красной кофточке, при этом она неотрывно смотрела куда-то, откуда, по всей вероятности, и должна была прийти Дана.
— Может, передумала? — предположила другая блондинка в откровенном топе.
— Неа! — подала голос крашеная брюнетка. — Наша Данка не передумает!!! Это же отчаянная голова!
Все четверо дружно рассмеялись.
— Скорее всего, Доминик приревновал и не пустил.
— Ох уж эти натуралки с ревнивыми женихами! Никуда не пойти, к каждому столбу ревновать будет! — наигранно горестно произнесла первая блондинка.
— Ничего странного! — возразила брюнетка. — Будь я на месте Доминика, я бы Данку никуда из постели не выпустила, любила бы её до смерти. У меня и сейчас слюнки текут, как только вспомню её фигурку в купальнике.
Снова дружный хохот. Я заинтересовалась беседой, и позабыла на минуту про свой депрессняк. Значит, девчонки дружат с натуралкой? Интересно. И как только той удается от них отмахиваться? Поистине отчаянно смелая девушка, коль решилась прийти в клуб, зная, что тут на неё будет пялиться каждая озабоченная лесбиянка. Пока я «грузилась» собственными раздумьями, за соседнем столиком произошло какое-то странное оживление.
Оторвав глаза от ненужного меню, я посмотрела туда, куда неотрывно «пялилась» вся великолепная четверка: посмотрела и пропала! Со стороны входа, плавно скользя между столиками, в нашу сторону шёл прекрасный ангелочек: высокая
