Тихий и безмятежный вечер мягко опустился на Город, окутал его ласковыми сумерками, наполнив его тем особенным ароматом, который заставляет сердца биться чаще.
Двое медленно шли, держа друг друга за руки, пыльные аллеи парка привычно ложились им под ноги, точеные ноги девушки изящно и грациозно перешагивали небольшие лужицы. Они молчали, боясь спугнуть то странное очарование, охватившее их, каждый думал о чем-то своем, при этом понимая спутника. Он остановился, осторожно обняв ее за талию... и задохнулся от нахлынувшего восторга — она, чистая и светлая, была в его руках! Он обнял ее покрепче, она прижалась к нему изо всех сил, ощутив напряжение, сковавшее его, он вдохнул аромат ее волос, ласково поцеловал в обе щеки и медленно отстранился, понимая, что на них смотрят.
— Может пойдем обратно? — прошептал он, касаясь губами ее уха. В ее глазах сверкнули озорные блестки.
В квартире царила тишина, нарушаемая только негромким тиканьем часов на кухне. Смакуя каждое мгновение, проведенное вместе, они неторопливо прошли через гостиную, и тут она выпустила его руку.
— Подожди здесь... — она скрылась за дверью.
Он немного подождал и зашел вслед за ней в комнату, и остановился на пороге.
Она стояла у окна: мягкий рассеяный свет точечных ламп выхватывали ее из полумрака, и она казалась ему ожившей богиней из греческих мифов. Соблазнительно зашуршал халатик, сброшеный с плеч к ее ногам, — медленными шагами она перешагнула через него, продолжая не отрываясь, смотреть мужчине в глаза, подошла к кровати и легла.
Отвернувшись, он повернул ручку выключателя, погасил свет, подошел к кровати, сел на край, спиной к ней. Некоторое время посидел так, наблюдая через светящееся окно, как в небе подмигивает ему звезда, и прислушиваясь к дыханию девушки. Обернулся через плечо. В синеватых сумерках комнаты, будто написанные художником Возрождения, вырисовывались соблазнительные женские очертания.
Он стянул через голову рубашку и лег рядом с девушкой, сзади. Откинув прядь волос, он начал покрывать поцелуями тонкую шею. От этого у нее побежали мурашки по коже, она прижалась всем телом к нему. Он принялся целовать ее спину, с удивительно чистой и нежной кожей. По телу девушки пробегали волны наслаждения, подчиняясь жадным мужским ладоням, она по-кошачьи извернулась повернулась к нему. Он стал водить приоткрытыми губами по ее тоненьким ключицам, впадинке у горла, а сильные руки поглаживали ее тело.
Вся кровь его огненным водопадом мгновенно хлынула вниз. Завалив ее на подушку, он стал целовать ее грудь — и она, застонав и обхватив его руками, закрыла глаза и запрокинула голову, что-то лепетала и вздрагивала.
Он зашарил рукой у кровати.
— Только не зажигай!
— Почему?
— Ну не надо, хорошо?
— Да почему же? Ты такая красивая, я хочу тебя видеть...
— Нет!!!
— Ну вот, приехали...
— Ты будешь обо мне думать... и вообще...
— Ты что, перестань!
— Ой, нет-нет...
Короткая борьба за право жить при свете завершилась поражением сил тьмы.
Она громко ахнула. Он отстранился, жадно поглядел на лежащую в неге девушку и хищно навис над ней. Он набросился на нее, как доисторический волк. Он кусал ее нежную грудь, упираясь одной рукой в матрац, а другой придерживая под лопатками, вырывая у нее крики страсти и боли, потом отпускал ее на секунду и смотрел на искаженное сладкой мукой, раскрасневшееся прекрасное лицо. Она, не успев перевести дух, тянула его голову к себе и прошептала:
— Еще...
В ответ он тихо зарычал. Она фыркнула, а затем вздрогнула:
— Ой, больно! Тише... тише...
Видимо, он немножко сошел с ума. Не прекращая ласкать ее руками, впился губами в ее губы.
А когда через час уговоров, обещаний, поцелуев, вскриков, объятий, жаркого дыхания, судорожно сжатых кулачков, зажмуренных
