недоступен». Гнев сменился беспокойством. Я позвонила нескольким твоим друзьям. Все сказали, что не видели тебя после учебы. Я им верю. И что мне делать? А вдруг с тобой что-нибудь случилось? Может уже пора начать обзванивать больницы и морги? Ладно, дождусь утра. Надеюсь, ты просто дуешься и ночуешь у каких-нибудь друзей. Почему-то беспокойство сменилось ревностью.
Около трех часов ночи я уснула в кресле, так и не дождавшись тебя. Мне снилась ты, мне снилась наша первая встреча. Ты вошла в мой кабинет с просьбой о кредите на учебу. Такая тоненькая, вся какая-то прозрачная, как дымка, в коротеньком платьице, тоненькой насквозь мокрой куртке и кедах (а на улице холодно и дождливо). Я ОЧЕНЬ удивилась, увидев ЭТО чудо в своем кабинете. Тут же следом влетела моя секретарь, извинялась за появление ЭТОГО персонажа; сказала, что не заметила, как она прошмыгнула.
— Ладно, — сказала я. — Принесите нам кофе и пару бутербродов.
Не знаю, почему я тогда не выгнала тебя. Я ведь с самого начала знала, что никакого кредита я тебе не дам. Я наизусть знала все душераздирающие истории о сгоревших домах, о болеющих родственниках и прочее; у меня ледяное сердце, меня не трогают такие просьбы. Господа, я не служба социальной защиты, я — глава солидного банка, где ценят деньги и предоставят кредит, если не сомневаемся в вашей платежеспособности.
Но тебя мне почему-то хотелось выслушать. Я предложила сесть, принесли кофе и бутерброды. Сначала ты скромничала, потупив взгляд в пол. Потом ты начала свой рассказ о том, что родители у тебя алкоголики, что ты сама с 14 лет зарабатываешь себе на еду и одежду, что старалась учиться и поступила в престижный вуз. Рассказала о том, что мечтаешь быть юристом. Но оказалось, что часть занятий все равно придется оплачивать, а на это у тебя денег просто нет. Рассказала, что ночуешь у друзей, а если не найдется у кого, то на вокзале.
Я смотрела на тебя, на твое личико (очень надо сказать красивое личико) и верила, верила каждому твоему слову.
— Понимаете, я не знаю, что мне делать, где еще взять деньги. Я, наверное, готова выйти на улицу торговать телом, — и большие карие глаза наполнились слезами.
Когда мне, как и ей сейчас, было 18, я тоже была готова на многое ради достижения цели. Телом мне торговать не пришлось и, честно сказать, не знаю, смогла ли бы я. На мгновение мне показалось, что ты специально КО МНЕ пришла кредит клянчить, зная мою падкость на молоденьких и красивых девушек. Об этом знали все в банке (и не только в нашем). Когда я только пришла сюда работать, будучи студенткой третьего курса, мои сексуальные предпочтения не раз были темой в курилках и поводом... нет, не насмешек... я вот думаю, зависти, как ни самонадеянно это прозвучит. Я знала и знаю себе цену — красивые выразительные зеленые глаза, чувственные губы, длинные светлые волосы. Быть может, нос чуть крупноват. Но и он не отталкивает, а наоборот добавляет оригинальности моему образу. Зная свою склонность к полноте, держу себя в форме. И сейчас, в свои 30 лет, я выгляжу максимум на 25.
Так вот, мне тогда на миг показалось, ты знала, что я лесби, и готова переспать со мной ради денег, ради мечты. Но заглянув в твои глаза, эта мысль быстро растворилась, так и не успев окрепнуть. Твои глаза не могли лгать. Ты чиста. Я это точно знала.
— Что же мне с тобой делать? Пойми, я не могу дать тебе кредит.
В твоих глазах я увидела, как последняя надежда на будущее разбилась о лед моего непонимания. Ты опустила голову и тихо заплакала. Господи, как же я не люблю женские слезы! Но мне очень хотелось помочь.
— Не плачь. Пойдем со мной.
Мы вышли из здания банка, сели в машину (рабочий день закончился), и я повезла тебя... к себе! Я сама от себя такого не ожидала. Нет, одно дело познакомиться с кем-то в клубе, например, и привезти к себе со всеми вытекающими последствиями. А тут... Я даже не знала,
