— Случилось это на втором году после свадьбы. Мы живём в одном городе с родителями мужа, правда раздельно. Праздновали 55 лет свекрови, всё было как всегда. Потом муж ушёл в ночную смену, а домой меня и моего годовалого ребёнка отвёз свёкор.
Малыш заснул в дороге, отец мужа конечно же помог мне занести своего внука, но покидать нас не спешил. Дождавшись пока я уложу малыша, он втянул меня в невольные посиделки. Его красноречию не было предела. По натуре он немногословен, но когда немного «пропустит» то идёт в разнос и я это знала, поэтому не сильно напрягалась.
Наши отношения всегда ограничивались сугубо родственным подходом, никогда прежде не возникало никаких недоразумений, обычное благополучное семейство.
Сначала свёкор болтал обо всём и ни о чём конкретно, но совсем скоро его разговор перекочевал в русло не вполне корректного обсуждения достоинств и недостатков наших вторых половин.
Беседа не ограничивалась только пустословием по поводу и без него, под завесой словесной тематики обозначилась, довольно щепетильная, тенденция отца обхаживать взором мои округлости. Родительский взгляд так прилипчиво цеплялся за стеснённые юбкой бёдра, что с трудом удавалось казаться глупышкой, делать вид якобы не примечаю. В конце концов, затянувшиеся посиделки стали утомлять. Экскурсионное нашествие супруга свекрови всё чаще вводило меня в смущение и настораживало.
Но, всякий раз, когда мы встречались глазами, заблудший в ни туда делал вид будто его интерес вовсе не имел места. То ли на самом деле не понимал того, что я могу подумать... По крайней мере, я была сбита с толку по части дальнейшего общения с ним. Предъявить претензии, уличить в неподобающем его статусу поведении? Но он никак не проявлял себя в иных действиях, помимо перечисленных. Разве не могло статься так, что ему даже не думалось ни о чём таком, а любовался мной по причине одобрительного отношения к выбору сына. Боясь обидеть возникшими подозрениями, надеясь на благополучный исход, я попыталась скрыть озабоченность, может напрасно. Думаю, скорее всего, именно отсутствие какой либо реакции, воспринятое за покладистость, спровоцировало мужское самолюбие собеседника. Надежда, что всё навеяно разыгравшимся воображением и обойдётся, рухнула в мгновение ока.
Оказавшись в объятиях свёкра, ужасаясь творимому им, ибо рассудок обоснованно отказывался понимать происходящее, я, конечно же, упорствовала, боролась в меру своих возможностей, уговаривала, даже угрожала оглаской. Но это не повлияло на его решимость обладать мной. Прижав к стене, смакуя прикосновения к недозволенному, не удручаясь при этом ни нормами морали ни прочими приличиями, образцовый семьянин лапал меня повсюду, где удавалось. Его, действующая на опережение, необузданная, вожделенная, устремлённость сжигала наведённые, связующими нас узами, мосты и испепеляла разделяющие нас жизненные обстоятельства. Беспощадно поедая жадным ртом мои губы, подсаживая, навязанными поцелуями, на одно с ним дыхание, супруг свекрови так ревностно сканировал мою цветущую женственность, что отпор ему, исходящий поначалу от здравого смысла, стремительно увядал в спонтанной реакции моего естества.
Надо сказать, что немаловажную роль в становлении этого безумия сыграла скупость на секс со стороны моего благоверного, стыдно признаться, но неистовая придирчивость отца в притеснении женской сути, напрочь, во сто крат, перекрывала обыденную ленивость его сына, вознаграждаясь всепоглощающим воспламенением моей плоти. Расшифровав в не напускной эмоциональности, тщательно скрываемую мной сексуальную неудовлетворённость, свёкор взялся за меня с удвоенным азартом. Рот в рот, глаза в глаза, терзаемая пристрастными домогательствами, я теряла ощущение реальности. Удерживая одной рукой, обрисовывая свободной мои рельефные формы, родитель мужа приценивался
