со стороны. Меня только что публично выпороли, унизили и теперь я реву как шлюха, лежа у ног моей мучительницы и слезно прошу не бить меня. Мое достоинство было уничтожено, а воля сломана. И все это видит моя девушка.
— Встать на колени сука! — с упоением крикнула она.
Своими изящными тоненькими пальчиками она застегнула на мне ошейник. Я закрыл глаза от стыда, опустил по швам руки и не смел пошевелится. Мне трудно передать что я чувствовал в тот момент, было так стыдно, было так унизительно. Я насекунду приоткрыл глаза и увидел те самые хищные черные глазки, которыми когда-то так восхищался. Теперь я понял что за ними скрывалось — эта хищная, дикая кошка, которую я обидел, она вольная и гуляет сама по себе, а я пытался приручить ее. Она смотрела сверху вниз, как на жертву которая попалась в ее сети.
Я ощущал ее силу, ее власть, ее характер... Ее руки затягивали кольцо моего позора и унижения. Я чувствовал как с каждой секундой становлюсь податливым и покорным...
Ее стройные, длинные ножки в блестящих леггинсах, вызывали возбуждение в низу. Инстинктивное желание обладать женщиной, смешивалось со страхом и слабостью.
Смачно плюнув в мое лицо, она приказала натянуть штаны и ползти в дом.
Шли дни. Жизнь, если ее так можно назвать, кипела! Я уже понемногу стал привыкать к Лизеной грубости и жестокости. Наше с Настенькой существование проходило по ее строгим правилам, которые мы старались не нарушать.
У нас были свои обязанности по дому. Мой день начинался в 6 часов утра, Настя спускалась за мной в подвал и выпускала меня из клетки. Я в первую очередь принимал холодный душ и брил свое тело (так велела Госпожа). Душ, а точнее шланг с ледяной водой тоже находился в подвале, там же рядом был туалет.
Затем, Настя давала мне указания от Елизаветы. Если ничего особенного не было, я поднимался в прихожую и до чистоты натирал ее обувь. Обуви у Елизаветы было очень много, к каждым сапожкам или туфелькам нужен быль свой крем. Сперва я путался, но потом все усвоил. Чистка обуви было чем-то типа утренней разминки, затем я отправлялся в гараж, где стояли две новенькие, дорогие иномарки, которые я мыл и полировал. Эти процедуры я выполнял каждый день, независимо чистые ли машины или грязные, я все равно их мыл (так хотела госпожа). Весь день, я что нибудь мыл, чистил, убирал, в общем выполнял всю самую унизительную работу. Унизительным было еще то, что все действия я делал в своей робе и ошейнике, который никогда не снимал.
Настя же, была чуть в более выгодном положении. Она выполняла роль горничной: готовила, стирала, убиралась в личных апартаментах Елизаветы, исполняла роль ее служанки. И когда Госпожа находилась в доме, Настя все время бегала за ней, ожидая новых указаний.
Насте было разрешено носить, только униформу служанки и нижнее белье только черного цвета, Елизавета не разрешала ни кружева ни стразы ничего такого (говорила что настоящая служанка не должна пользоваться атрибутами настоящей дамы)
Настю это все очень злило и обижало. Ведь она привыкла к нормальной жизни, той где у ней самой все было и она ни в чем себя не стесняла, где она имела право выбирать, что носить и когда. Иногда Елизавета наказывала ее, заставляла ночами стоять в углу.
Я не мог видеть что между ними творится, т. к вход в комнаты и спальни дома, мне строго запрещался. Но я мог наблюдать зареванную и униженную Настю, когда та выходила от Госпожи после очередной экзекуции.
Зато меня Елизавета экзекутировала не только в закрытых помещениях или тет-на-тет. Она любила делать это публично, большинство раз это было перед моей Настей. Все порки проходили во дворе, несколько раз она специально привозила своих подруг, чтобы по издеваться и опустить нас. Ее очень забавляло, когда я скулил от боли. Она сделала порку и избиение, моими постоянными наказаниями. Причем порка была не только по заднице, а так же
