попка.
Она трогала меня, гладила, легонько царапала, чуть сжимала. Запустила пальцы в мои волосы, потянула легонько. Ее губы скользили по моей шее.
Я уже мало что соображала, а она продолжала.
— Ты вся, как мед — золотые волосы, золотистая кожа, темные глаза, яркие губы. Тебя все время хочется трогать. И все это еще нужно умножить на вот это простодушное непонимание, неосознание, что ли, собственной соблазнительности. И ты еще себя сравниваешь с Инкой. Да у нее у самой на тебя слюни потекли, — одна ее рука была у меня между ног, другая — в моих волосах, она тяжело дышала, то и дело целовала меня. — Я все это понимаю, но, имей в виду, делиться я не умею. Ты — моя. Это понятно?
Ее пальцы уже вошли в меня. Я выгнулась и застонала — от удовольствия.
— Я спрашиваю — это понятно? — повторила она.
Я со стоном приподняла бедра и стала изо всех сил насаживаться на ее руку.
Она внезапно навалилась на меня всем телом, не давая двигаться. Пальцы ее замерли. Я протестующее зарычала.
— Отвечай, прошипела она и впилась в мою грудь поцелуем.
— Не останавливайся, — смогла простонать я, — Я все поняла.
Ее пальцы шевельнулись и снова остановились.
— Что именно? Скажи это вслух.
— Я — твоя, — закричала я, — твоя, только твоя.
Она застонала, обхватила бедрами мое колено, ее пальцы вбивались в меня так, как я успела уже полюбить — сильно резко глубоко. Ее рот был приоткрыт, глаза закрыты. Пальцы внутри меня изогнулись, прижали какую-то точку и я выгнулась дугой, закричала, обняла ее обеими руками, провела по спине, сжала ее попку, прижала к себе изо всех сил, она дернулась, расслабилась и растянулась на мне, зарылась лицом в мои волосы.
— Я развеяла твои сомнения? — услышала я ее шепот.
— А я — твои?
И мы захохотали, как ненормальные, она перевернулась на спину, не выпуская меня из объятий, и я оказалась лежащей на ней.
— А ты знаешь, что ты вот в таком положении почти всю ночь проспала? Как ты там говорила?"Люблю спасть одна», — передразнила она меня.
Я подняла голову, посмотрела ей в глаза.
— Люблю тебя, — сказала я.
Она протянула руку, взяла меня за волосы, притянула к себе и поцеловала.
Где-то час мы так валялись, целовались и болтали. Потом я вспомнила, что мне нужно показаться в универе, взять дополнительные эти чертовы задания, вскочила и побежала в душ, выставила за дверь Сашку, которая было увязалась за мной и пыталась приставать. Потом мы еще некоторое время целовались в дверях, наконец, я оторвала себя от нее, пообещала заскочить домой, взять телефон и ей позвонить, и побежала вниз по лестнице — энергии у меня было — с избытком.
В автобусе я надела наушники, выбрала самый развеселый рок-н-ролл, и увидела свое отражение в окне. Я улыбалась с самым идиотским выражением лица. От остановки до дома я бежала почти вприпрыжку, взлетела на свой этаж и чуть не споткнулась об Сережку. Он сидел на верхней ступеньке и внимательно на меня смотрел.
Я молча открыла дверь, зашла в квартиру, он зашел следом.
— Ты почему трубку не берешь?
Я все так же, молча, пошла в свою комнату, он — за мной. Я достала из ящика стола телефон — показала ему.
— Ты где была всю ночь? Изменяла мне? — он как-то неестественно засмеялся и, как будто, подавился собственным смехом.
Я молча смотрела на него.
— Ну... И кто он? — каким-то не своим голосом спросил.
— Я ... не хочу об этом говорить.
— Ладно, не будем, — неожиданно легко согласился он. Подошел и прижал меня лицом к своей груди. — Будем считать, что ничего не было. Забыли.
Я оттолкнула его.
— Как это — не было? Ты что?
— Ань, ну ты чего хочешь?
— Да ничего я не хочу. То есть, от тебя — ничего.
— Ты что? Ты, в смысле... Ты меня бросить
