на зону. Да ему там по такой статье все равно бы жизни не было!» «Туда ему, скотине, и дорога!» — поддержала отца мать. А в моей душе словно лопнула какая-то натянутая нить».На этом Ленкин рассказ оборвался. Она так и сидела в той же позе, в какой и начала повествование. Я тоже был как пришибленный — эта история никак не вязалась в моей голове с образом той Ленки, которую я знал. Чтобы заполнить затянувшуюся паузу, я спросил Ленку: «Так тебе его что, жалко, видимо?». Она лишь отрицательно помотала головой, затем легла к стене, и с головой закуталась простыней. У меня было чувство, что этот рассказ опустошил ее, отняв все душевные силы. Очень все странно! Так я сидел под впечатлением от услышанного еще минут десять, а потом, по ровному и глубокому дыханию девушки, я понял, что она уже спит...
