руках воспитание подрастающего поколения, — глубокомысленно заметила я, облизывая губы, и многозначительно переглянулась со своей коллегой в системе образования, пребывающей сейчас в, так сказать, неформальном виде.
Мои слова потонули во всеобщем хохоте. Но этот хохот обещал быстро перейти в новые стоны наслаждения.
— А теперь, уважаемые Софья Алексеевна и Юлия Михайловна, давайте перейдём к новой фазе развратных действий, — обратился к нам Виктор. — Попрошу вас обеих, милые дамы, встать, как говорят, в народе раком.
« Милых дам» не пришлось долго упрашивать. Не прошло и минуты, как мы с подругой заняли нужную позу на полу. И вот Виктор начал входить то в меня, то в свою жену, не забывая тискать наши висящие грудки и шлёпать по ягодицам, привыкшим к сидячей работе. А мы, казалось, просто не могли вынести работы его адского поршня и в конце издавали такие страстные вопли, будто старались перекричать друг друга. В этот момент, мы получали с подругой одинаковую долю удовольствия, хоть и стояли на разных ступенях социальной лестницы. Хотя, нет, я, пожалуй, преувеличиваю: ведь кончил-то Виктор всё таки в утробу своей супруги, не оставив мне на этот раз ни одной капли живительной влаги.
После этого раунда мы отдохнули и немного выпили. Витя ненадолго отлучился из комнаты, вернувшись через минуту с каким-то журналом. Этот журнал напомнил мне тот, что листала дочь хозяев. Витя показал нам с Юлей одну иллюстрацию: Две женщины оседлали одного мужичка, при том одна из них сидит на лице мужчины, а другая, негритянка, насаживается на его член... Мы поняли нашего мужчину без слов... Итак, Витя лёг на пол, и Юля подставила под его язычок свою вагину. Мне же в этой комбинации досталась роль негритянки. Но я, разумеется, не обиделась. Во-первых, мне чужды расовые предрассудки, а, во-вторых, я ещё в дни нашего первого с Витей романа любила ощутить его орудие глубоко внутри себя, находясь в позе наездницы. И, таким образом, пока Витя лизал свою жёнушку, я начала нешуточную скачку, с каждым движением всё твёрже навинчиваясь на член своего любовника. Мои груди колыхались с каждым толчком, и Витя ласкал их. Не забывая, впрочем, и о Юлиных прелестных полушариях. Сделаю небольшое лирическое отступление и скажу, что грудочки у меня, хоть и немного отвисают, но ещё очень даже нечего. Выглядят они так, что даже на уроках в школе они, целомудренно скрытые лифчиком, привлекают взгляды мальчишек постарше. Что уж говорить про Виктора, мявшего и целовавшего их, словно в безумии. Правда, и у Юленьки грудки выглядят ещё лучше, только соски у неё светлее моих. Вот только не знаю, кто пялиться на эти сокровища там, в министерстве...
Но наша скачка, тем временем, подходит к финишу. Я чувствую, будто сладкий яд растекается по моим венам, разрывая меня изнутри. Я кричу, не замечая, как Виктор до боли стискивает мои груди, орошая мои недра своей очередной струёй.
Затем, мы с подругой меняемся местами. Виктор обхаживает язычком мою пещерку, а Юля становиться наездницей. С моих губ срываются вскрики:
— Да, мой хороший, ещё... Полижи, мою пиздёнку... Так... чуть быстрее... Покажи, своей похотливой жёнушке, как ты умеешь меня ласкать.
Но жёнушка так увлеклась, что, быть может, даже не слышит меня. Сквозь пелену собственных ощущений я вижу её раскрасневшееся лицо с закушенной губой и разметавшейся светлой гривой, наблюдаю, как она кривит рот, испуская протяжный крик, и дрожит, словно в лихорадке. Впрочем, в это время Витин язычок заставляет и меня трястись от удовольствия...
Дальше я уже отрывочно помню, что ещё было той ночью... Вот я лежу на диване, положив ноги на Витины плечи, а он буравит меня со всей силой. Я просто визжу:
— Да!... Да!... Еби меня сильнее! Именно такой ебли, я ждала все эти годы! Юля, сидящая рядом, слышит мои причитания и всё сильнее ласкает свой клитор, пощипывая соски другой
