и стал губами собирать эти капли с тела Валентины. Это «завело» Вальку. От ощущения собственной наготы, от понимания того, что ее тело целует молодой красивый обнаженный мужчина, у Вальки участилось дыхание и сердцебиение. И, когда Евсей ... жарко поцеловал ее в раскрасневшиеся губы, она ответила не менее жарким поцелуем.
Евсей, не выдержав больше сладкой пытки, навалился на Вальку и, прижав свою руку к ее паху, стал раскрывать лепестки ее нижних губ. Он гладил вход в ее лоно, нащупал бугорок над губками и стал растирать его, ухватив большим и указательным пальцем.
Валька не выдержала, заерзала на траве. А Евсей всё растирал и растирал. Потом он ввел мизинец в ее влагалище, а большим пальцем продолжил дразнить клитор.
Валька начала постанывать и пытаться насаживаться на его мизинец.
Евсей понял, что пора! Он поставил ноги женщины ступнями на траву, при этом широко разведя их в стороны. Приподнялся над ней и легко вошел в нее, так как она уже была готова к соитию.
Валька не выдержала и пяти минут; щеки раскраснелись, губы заалели, по телу пошла дрожь, она заметалась под Евсеем, закричала счастливым бабьим криком и кончила.
Евсей, буквально сразу, охнул и кончил вслед.
Через минуту Евсей уже купал свою новую полюбовницу в озерце.
Он заботливо прополоскал ей пальцами бабьи внутренности, вымывая свою сперму, надеясь, что скорого зачатия не случиться.
Они оделись, и спокойно пошли в село.
Нюрка
Сегодня выпал черед Нюрки чистить свинарник и раздавать корм свиньям. Был конец лета, и жара стояла неимоверная. И от этой жары и от вони свинарника мутилось сознание, и накатывала дурнота. Сегодня подручные Евсея раздобыли где-то с утра самогону и упились вдрызг. По жаре их развезло и Евсей только смог складировать их в маленькой комнатке для рабочей смены свинокомплекса, где они и жили.
С маленькой Нюркой ему самому пришлось убирать в двенадцати загонах для свиней, а затем раздавать им корм.
Нюрка работала лопатой выгребая дерьмо из загонов, а Евсей грузил на тачку и вывозил в яму, где все это присыпалось землей оставалось под ней на перегной — на следующий год. Потом они развозили свинкам корм, и, наконец, работа была закончена.
Евсей по опыту предыдущих работ выставил два ведра колодезной воды на солнце. К концу их работы она прогрелась, и ей можно было умыться и даже окатить тело.
Нюрка омывала тело Евсея водой из ведра, но врожденная проказливость заставила наклонить ведро чуть ниже. И тоненький ручеек воды заструился по кобчику Евсея в его галифе.
Евсей дернулся от неприятного ощущения в низу спины, и, вскрикнув, «Ах ты хулиганить!», и вылил остаток ведра на Нюрку. Потом они весело плескали из другого ведра друг на друга, пока Евсей вновь не вылил остаток на Нюрку.
Нюрка была вся мокрая. Волосы слиплись на голове. Платье полностью прилипло к телу.
Нюрка рассердилась на Евсея: «Ну, и что я такой мокрой лахудрой делать буду?».
Евсей хихикнул: « Снимай, щас просушим!!!».
«Где?»
«А, вот на заборе, возле свинарника — вмиг просохнет!».
Нюрка приказала: «Зайди тогда за угол свинарника и не выходи».
Она быстренько разделась и развесила свое платье на заборе — на солнце.
Но, вот Евсей вовсе не собирался сидеть за углом. Он вышел из-за угла, когда Нюрка уже развесила свое платье. И пошел прямо на нее.
Нюрка только успела исконно женским движением скрестить руки, схватив себя ладонями за плечи, прикрывая груди.
Евсей подошел и навис над Нюркой. Он схватил ее ладони, снял с плеч, развел руки в стороны, обнажая грудь, а затем обхватил ее, скользнул вниз вдоль тела и, прихватив руками за таз, поднял ее до высоты своего роста.
Теперь ее голова была на его уровне. Он прижался губами к ее губам и стал с наслаждением целовать эти спелые вишни.
Потом поднял на руки и понес на зады свинокомплекса, где он знал, лежали прошлогодние копны
