Мне предстояло ещё сделать самое главное.
Лиза была младше меня на три года. И, если быть честной, я всегда ей завидовала, — хотя в жизни бы в этом не призналась, хоть на костре меня пытай.
Нет, я не хотела быть такой, как Лиза. В этом плане, я относилась к ней с изрядной толикой пренебрежения. Лизонька с детства не отличалась изрядным умом или сообразительностью, но господь не обделил её красивой мордашкой, а лет с шестнадцати стало понятно, что он наделил её ещё и шикарным сочным телом, да таким, что в общем-то мозги Лизоньке за всю её жизнь особо ей и не понадобились. Лиза никогда не была расчетливой или хитрой, никогда не пыталась из чего-то намеренно извлечь для себя выгоду, точно так же, как она никогда не пыталась намеренно охмурять мужчин. Напротив, она была всегда, что называется сама очаровашка, вечно восторженная, доверчивая, непосредственная, невинная и беззлобная. Но мужчины всегда толпами увивались за ней, влюблялись и хотели её, осыпая Лизоньку дорогими подарками. Впрочем, хоть Лиза и всегда принимала эти подарки с детским бурным восторгом, но стоило её сердечку охладеть к очередному избраннику (а их, и кроме её мужей у Лизы было много), то никакими подарками её было более рядом с собой не удержать. Я не помнила, чтобы Лиза любила кого-нибудь больше трёх лет. Это было давно, это был её первый муж Игорь, отец Артёма.
И то, ему удалось нелегко... Лиза его очень любила... Но она никогда не считала небольшие курортные или служебные романчики изменой, или просто не могла устоять перед очередным соблазнителем (я бы сказала, что моя сестрёнка была весьма слаба на передок), и Игорю приходилось терпеть всё это, пока хватало сил... Это было трудно, тем более, что Лизка совсем не умела врать, и когда она возвращалась домой поздно вечером оттраханная очередным кобелём, всё красочно всегда было написано на её лице. В общем, блядь моя сестрёнка была ещё та.
Впрочем, её по этому поводу ни чувство вины, ни раскаяния совсем не грызли. Она была просто такая, какая есть. До какого-то времени меня это в общем-то и не заботило вовсе, пока, однажды, эта сучка не трахнулась с моим мужем. Это было по пьяни, случайно, на корпоративной вечеринке (Лизка работала второй секретаршей у босса Антона, моего мужа. Помню, Антон тоже рассказывал, что его босс тоже потрахивает Лизоньку в обеденный перерыв, и периодически изрядно поднимает ей зарплату) и один раз. Но...
Я готова была убить их обоих... Но я сдержалась, и не сказала ни слова... Скандалы были мне ни к чему. К тому же, наверняка, я не была уверена в реакции Антона. Ещё вся заковырка была в том, что мой психоаналитический кабинет только набирал обороты, и не только не приносил прибыли, а ежемесячно ещё приносил изрядные счета, которые оплачивал муж. Поэтому, я всё проглотила, хоть и была вне себя от ревности и ярости.
Лизка снова нетерпеливо теребила меня за руку:
— Ну, а дальше что? Свет, ну, не тяни... Димка как?, — её лицо раскраснелось, она была уже очень пьяна.
Я надула губы и хмыкнула:
— Димка оказался молодцом. Не в отца. Держался, как истинный джентльмен и ни полслова не обмолвился мне о мучавших его желаниях, только страшно смущался, и всеми силами прятал от меня свою возбуждённую дубину, — я рассмеялась, — он боялся, что я что-то замечу, и тогда обижусь или рассержусь на него, представляешь? Но он просто изнывал от возбуждения...
Я перевела дыхание. Лизка слушала меня открыв рот.
— Но мне нужно было доказать это чёртову теорию Габронова! Или убедиться в её несостоятельности, чёрт возьми!, — продолжала я, — я, конечно, не готова была идти так далеко, но стойкость сына не оставила мне выбора... Пришлось сказать ему, что сегодня одной мне спать страшно, — я хихикнула, и подмигнула сестре, — в ту ночь я легла спать ... в его постель... Вот..
Лизка аж надула щёки слушая меня. Похоже, всё это просто не
