выпить. Сегодня-то последний день празднеств, значит и мой последний день работы здесь. От этой мысли все мое довольное настроение куда-то испарилось. Что же ждет меня дальше? Потрахушки с пьяной солдатней за пару медяков, а после мучительное издыхание от какой-то гнусной болезни?
— За вас, мой господин, — поднимаю я чашу с вином, но Айдан не дает ее выпить, молча обнимает меня и когда наши губы соприкасаются, поит меня вином из своего рта. О небеса, такого романтичного и нежного клиента у меня еще не было, даже определиться не могу, это еще приятно или уже приторно? Какой все же он еще неиспорченный столичной развращенностью, надо же. Говорят, ему всего двадцать один год от роду. Ни дать ни взять отважный рыцарь из сказки, в такого не грех и влюбиться, если ты прекрасная принцесса. А если ты — шлюха, то будь добр смотать сопли обратно и отрабатывать заплаченное клиентом.
Айдан вдруг ловко подхватывает меня на руки — я даже понять не успел, что происходит — и несет в сторону кровати. Ну прямо первая брачная ночь! Похоже его представления о сексе исчерпываются несколькими непристойными стишками и наверняка каким-то рыцарским романом, быть может прочитанным в подростковом возрасте в поисках сальных эпизодов. «Лорд жаждал ввести свой нефритовый жезл в ее янтарную пещеру. От страсти по ее телу пошли мурашки, она вся превратилась в огромную мурашку и сказала «ДА» — как же, как же, что-то такое я когда-то читал, и так как сей шедевр известен всем подросткам как самый откровенный в описании постельных сцен, то наверняка его и Айдан когда-то пролистывал тайком от родителей, возможно тщетно ища картинки. Хотя наверное у него и практический опыт был, хоть пару
быстрых спусков с сельскими резвушками — ну не верю я, что такой горячий жеребчик мог двадцать один год в ладошку спускать, тем более, что это не сочетается с образом героя, в конце-концов.
Айдан укладывает меня на кровать бережно, аки тарелку с горячим супом, и сам вытягивается рядом. О да, так целоваться гораздо удобнее, а то с нашей разницей в росте стоя затекает шея. Я пытаюсь взять инициативу на себя, но он ложится на меня сверху и одной рукой прижимает оба моих запястья к постели над моей головой. Ой-ой, я похоже в плену. Ну и хорошо, кто бы спорил, немного перчика нашему сладкому свиданию не повредит. А если клиент захочет, я и картинно потрепыхаться могу, даже слезу пустить, умоляя не лишать меня чести. Кстати странные в обществе представления о местонахождении оной чести — сколько я трахал, сколько меня трахали, а честь мне ни разу не встретилась, ни в попах, ни в кисках. Поэтому как ее можно во время секса потерять — для меня до сих пор загадка.
Но юный Хаардад видимо не любитель принуждения или садомазохистских спектаклей, поскольку ведет себя со мной, аки с девственной принцессой, покрывает поцелуями мне лицо, уши, шею, ключицы. Я только выгибаюсь ему навстречу, тихо постанываю (а то в полной тишине, нарушаемой лишь сосредоточенным сопением, меня всегда тянет заржать), и когда он отпускает мои руки, обнимаю его за плечи. Айдан несколько раз целует меня в грудь и обхватывает губами сосок, м-м-м, посасывает его и нежно прикусывает... О да, мой герой, ущипни мои соски, видишь, как они затвердели... Имитировать стоны возбуждения больше нет нужды — у меня стоит как часовой у дворца, и задница сладко ноет в предвкушении траха. Каюсь-каюсь, соски это мое слабое место. Рукой лезу под подушку — ароматное масло для смазки потайной дверцы спрятано в нескольких местах, в том числе и там. А то клиенты бывают такие затейники...
Вот заветный флакончик в моих руках, и так как просунуть руку под тяжелое тело Айдана — нереально (а если я вслух скажу, мол, дайте подготовить рабочее место, то мало ли, вдруг это романтику испортит), я поднимаю правую ногу, и пытаюсь дотянуться до своей теплой дырочки. Айдан
