Часть первая.
Анна вошла в свою тесную ванную комнату, закрыла дверь на шпингалет и сняла халат, положив его на цилиндрическую старую стиральную машинку. Каждой клеточкой своей она почувствовала сырость комнаты из-за белья, которое целый день отмачивалось в ванне. Она оперлась руками о белую потрескавшуюся раковину и глянула в высокое зеркало, которое висело над краном. Такое ощущение, что её начали беспокоить её небольшие усики. Нет, это даже не усики, у любой женщины есть что-то над верхней губой. Но она вглядывалась и только ругала себя за то, что с ней произошло сегодня. Или за то, что с ней происходило последние два месяца. Нет уж, теперь всё будет по-другому. Она не позволит мужикам издеваться над собой. И начнёт с внешности. Руки сами поднялись вверх, на лице появилась нотка упрёка — сколько она брилась? Полгода? Разве так можно? Обезьяна самая настоящая! А ниже? Не лучше — заросла как животное. Да, она уже не девочка, ей, Слава Богу, уже двадцать девять лет. И её сын значит для неё всё. Но ведь это не значит, что она должна забыть о себе? Но ведь как горько, Боже! Все говорят: «Анька, ты ни в чём не виновата... « А кто тогда? Это просто попытки успокоить, за которые она благодарна, но успокоиться она не может. У неё из головы не выходил отец её Костика. Большей заботы она ни от кого не видела.
Им было по семнадцать лет. И он привёл её к себе домой, где она осталась до утра. Фигура у неё не изменилась, изменилась только кожа — появились веснушки на спине и руках. Да и не была она настолько волосатой! Он тогда подарил ей целый мир удовольствия. Она даже не помнит боль, страшную боль, которую почувствовала, когда они вместе дали Костику жизнь. Правда, ещё не знали об этом. Для Анны та боль закончилась очень скоро — любовь к нему убивала любые неприятности и неудобства. Он повёл её на кухню после всего, трясущуюся от страха и стыда, напоил чаем. Есть она не хотела. Он закурил возле окна, а она ещё распереживалась, что его родители услышат запах. Он заулыбался и сказал, что ничего страшного не случится. Пусть она не переживает, она защищена. Она тоже попросила у него сигарету, что его искренне удивило, но он не смог отказать. Она втягивала в себя дым первый раз, но без особых трудностей, вот только голова чуть-чуть закружилась, будто она опьянела. Зато успокоилась. Она не курила с тех пор вообще. Но после вчерашнего, когда человек, которого она считала своим будущим мужем, ударил её мать по-пьяни... Какая же дура! Связаться с таким! Сейчас начнут литься слёзы. Только бы не это. Только бы не разрыдаться. Надо успокоиться. Вечер принадлежит ей. Она наготовила, завтра выходной. Если Костя встанет раньше, он поест. А она пока останется здесь, побреется, посидит в ванне с горячей водой, успокоится, вспомнит Константина, её первого мужчину и отца её сына.
На полу лежала сумка, которую она бросила в ванную комнату, как только пришла домой. Сын не должен видеть то, что там лежит. Она расстегнула молнию на сумке очень-очень медленно, будто не хотела. Сердце забилось, в память врезался Константин... Это любимое имя. Как же она скучает по нему. Как жаль, что судьба не дала им быть вместе. Впрочем, его родителей винить не стоит — она тоже купила бы сыну мотоцикл... Хотя нет. Теперь она будет против мотоцикла. Хорошо, пусть ездит, когда вырастет, но только пусть осторожнее, пожалуйста.
Она расстегнула сумку и вынула оттуда пачку сигарет и зажигалку. Не долго думая, она разорвала полиэтиленовую обёртку и достала одну сигарету. Точно такую, как тогда, после первой близости с ним. Анна понюхала её. Это был не противный запах. Это был запах тепла и добра. И она обняла этот символ своими губами, глянув на себя в зеркало: худая, с тонкими бёдрами, грудь начала висеть не так давно. Волосы её всё-таки беспокоили — внизу живота они поднимались тоненькой полосочкой до самого пупка. Какая же она черноволосая!
Ну,
