Слабые женщины всегда предпочитают сильных мужчин. Обратное, то ли к сожалению, то ли к счастью — не верно. Она всегда была уверена что женщины, играющие для своих партнеров роль «заботливой матушки» не совсем психически здоровы. То ли им так хотелось иметь детей, то ли им самим в детстве катастрофически не хватало ласки и опеки, то ли еще какие причины, но быть они точно должны.
То что она вырастет сильной женщиной, было понятно еще, когда ей исполнилось пятнадцать и она категорически отказалась брать у родителей деньги на расходы как-то, кроме как «в долг», который возвращала всегда вовремя и с небольшими процентами. К двадцати годам ни у кого, а не только у нее, не было сомнений в том что впереди е нее большое будущее. Из младшего менеджера она, буквально за пол года, выросла в заместителя исполнительного директора, не страдала от неразделенной любви вечерами в подушку, редко убивалась по пустякам и не огорчалась ни из-за одной проблемы, которые с каким-то завидным упорством сыпались ей на голову, с улыбкой терпела все «женские козни и подставы», которые то и дело устраивали ей менее успешные коллеги по ее чисто «бабскому» коллективу.
Потом, поняв что потолок возможностей, она незамедлительно уволилась «в никуда» и, буквально за пару дней, устроилась в другое место — на этот раз в чисто мужской коллектив. Ее взяли, по словам директора, как «самоуверенную нахалку». Еще на собеседовании, стоя перед четырьмя солидными мужчинами, вдвое старше нее, она заявила что «пока ничерта не знает о том чем они тут занимаются, в плане продукта, но зато имеет прекрасное представление о том как это продать». Ее брали, умиленные наглостью, всего на пару месяцев, а она проработала в компании более трех лет, за первые же пол года заняв одно из самых руководящих мест.
Она не любила слабых мужчин. Нет, конечно же она прощала им какие-то истерики «слабины», участливо была рядом, когда у них «что-то не получалось», она приносила им кофе в постель, когда у тех раскалывалась голова, но она никогда не прощала, если это состояние затягивалось слишком, по ее меркам, надолго или повторялось чаще, чем раз в пару месяцев. Она поняла эту тенденцию не сразу. Сначала она провстречалась почти год с одним прекрасным юношей — возвышенным творческим фотографом-пейзажистом. Ей было двадцать, а ему двадцать три. Они познакомились в интернете, на одном из многочисленных сайтов по фотографии, где она искала «чувственные картинки эротической направленности», а вместо них то и дело находила неестественные и фальшивые попытки «изобразить оргазм на камеру».
Он влюбился в нее с первого взгляда, еще когда на первом свидании они пили кофе в одном из уютных кафе в центре города. Тогда он накрыл ее руки своими и так выразительно преданно смотрел в ее глаза, что все было понятно без слов. У них завязался роман — она, амбициозная и все еще изучающая себя, не могла отказать себе в удовольствии управлять им, а он, с каждым днем впадал от нее все в большую и большую эмоциональную зависимость. Он был у нее первым таким «романтичным и серьезным» после того мужчины из другого города, который звал переехать к нему. Все кто были рядом с ней «между» были или случайными связями, или «друзьями, отягощенными сексуальными обязательствами по выходным». За три недели их ежедневных встреч, он так и не решился ни разу ее поцеловать. Он снимал для нее свои автопортреты, присылал ей красивые стихи и даже фотографировал что-то «специально для нее», старательно выдумывая длинные посвящения под каждой карточкой, для своей прекрасной Музы. Это было приятно. Однажды, когда они сидели в гостях у одного ее знакомого художника, она поцеловала его — сжала пальцами его подбородок и...
Она целовала его, периодически проводя кончиком языка по его тонким аристократичным губам, а он подрагивал всем телом и, кажется даже, кончил в какой-то момент. От
