У нее была дурацкая память на имена. Да, именно так и никак иначе. Прекрасная память на лица, но совершенно отвратительная на имена. Ее всегда это раздражало, но она никак не могла от этого избавится. Казалось бы чего сложного — запомнить пару букв, но даже с людьми, которые ей нравились с первого взгляда, этого не получалось.
За всю свою жизнь, с первой попытки, она выучила всего пару-тройку имен и все мужские. Одно запомнилось ей за исключительную галантность, второе за безудержный секс, а обладатель третьего в свое время так вынес мозг, что она всерьез подумывала уйти в лесбиянки. Она до сих пор содрогалась вспоминая его тоскливое посапывание на ушко с вопрошающим «ты меня лююююбишь», когда она уже была где-то совсем невдалеке от вожделенного и выстраданного в этом скучном романтичном сексе оргазма. Ох уж эти юные мужчины. С тех самых пор одногодки или, тем более, юнцы возрастом помладше превратились для нее в строгое табу.
Галантный Дмитрий был прекрасен. Он подавал ей пальто, открывал двери и всегда следил за тем, чтобы в ее бокале не заканчивались напитки. Он смотрел на нее как на друга, а она его хотела. Вернее тогда она еще называла это чувство влюбленностью. Бегала за ним по коридорам, страдала по вечерам глядя на фото и представляла себе как это, если он ее поцелует. А потом все как-то резко прошло. Видимо переждала, перевыждала это ожидание и резко вдруг «завяли помидоры». Тогда то оно и случилось.
Он прижал ее на лестничной площадке офиса, где они вместе работали, когда она выходила покурить, а он просто пошел с ней как бы поболтать. Она сначала слегка удивилась такому странному поведению, даже подумала а не послать бы его подальше, но потом решила что старым, хоть уже и ушедшим желаниям, но надо все же потакать. Ей было не сложно, а поводов потом жалеть «а что если бы» тогда бы не было. Она представляла все иначе. Совсем иначе. Не менее экстравагантно, но все же как то... не так. В своих ночных фантазиях она занималась с ним сексом на столе своего кабинета. Он брал ее сзади, при этом гладил ее спину, царапал лопатки. Она представляла себе этот секс как-то со стороны, представляла как ритмично и сексуально движется его упругая задница, которая ей так нравилась, когда он входит в нее все глубже и глубже, она представляла себе как лежит щекой на столе, а ее груди трутся о бумаги, которые они не успели смахнуть. Потом она представляла себя сидящей к нему лицом, подставляющей ему свою промежность, чтобы он вылизывал ее миллиметр за миллиметром и при этом обязательно засовывал внутрь нее свои пальцы.
Помнится в одной из своих фантазий она даже брала с собой свой маленький вибратор, который он активно использовал, чтобы утолить ее сексуальный голод. Не менее ярко, в один из вечеров, ей увиделось как она оседлала его в широком гостевом кресле, как она прижимала его губы к своей груди, как вгоняла поглубже в себя его член. Она видела как похотливо горят его глаза, как он сжимает ее тело руками, как он надрачивает ее клитор, когда она седлает его, повернувшись к нему спиной.
Чего только не представляла ее фантазия, но он был слишком галантный до того вечера, когда ей стало уже все равно.
Его неожиданного не галантного порыва хватило ненадолго. Она успела только почувствовать его на вкус. Он был слегка соленый и с привкусом мартини. Это объясняло его странно поведение. Он шептал ей на ушко, как она прекрасно выглядела в этом полу-вечернем платье, которое на самом деле было юбкой и блузкой, как у него нет сил спокойно смотреть на ее кокетливое декольте из которого то и дело немного высовывались кружева нижнего корсета. Он гладил ее по плечам, талии, спине и закапывал руки в длинные блондинистые волосы.
А она как-то спокойно принимала его ласки, ждала когда же он сделает что-то такое эдакое.
Ей всегда хотелось от мужчин ровно того, что они не могли бы дать: от романтиков —
