никуда ты не денешься. Ты слишком хочешь меня.
— По себе людей не судят! — прорычала она, сдержав порыв развернуться и отвесить ему пощёчину, и ядовито добавила, — Если ты ежесекундно хочешь меня, это не значит, что я чувствую то же!
Если бы она повернулась, то могла увидеть, как вспыхнули карие глаза.
— Киска показывает коготки? — насмешливо протянул он. — Ничего, я их тебе подрежу.
— Ты! Да как ты смеешь со мной так разговаривать!! — воскликнула она, пытаясь вырваться из его рук, задыхаясь от злости и возмущения.
— А что такое? — с издевательским удивлением спросил он. — Тебе же нравится такое обращение.
— Не правда!! — прошипела она, отчаянно пытаясь освободиться.
— Какая страсть... — продолжал издеваться он, держа её всё крепче. Её сопротивление доставляло ему ещё большее удовольствие. — Да, моя девочка любит, когда с ней так обращаются...
— Падонок!! — прорычала она. — Пусти!!!
Но он наоборот сжал её ещё сильнее. В карих глазах вспыхнул огонёк злости.
— А вот за это будешь наказана...
Он поднял её на руки и понёс в спальню. Она разъярённой кошкой извивалась, пытаясь освободиться, но он лишь улыбался, не на миг не ослабляя хватки. Наконец, он осторожно опустил её на кровать и тут же лёг сверху, вжав в матрац и схватив за запястья.
— Нет! Не смей!!
Она задыхалась от злости, её тело изгибалось дугой, пытаясь сбросить его... Но все усилия были тщетны. А ему так нравилось чувствовать, как она бьётся, извивается под ним, видеть, как пылают лазурные глаза... и читать в них, как ей всё это нравится. Но её силы на исходе, сопротивление всё слабее... И вот она уже просто лежит и смотрит на него, тяжело дыша, а огонь в её глазах причудливым образом смешивается с беспомощностью.
Она хочет что-то сказать, но он горячо впивается в её губы. Она снова пытается сопротивляться, отвернуться... Но эти губы слишком любимы, слишком желанны... Она со стоном поддаётся властному поцелую, отвечает.
— Так-то лучше. Молодец. Послушная девочка, — с усмешкой прошептал он, оторвавшись от её губ. Она дёрнулась как от удара, зашипела. Волна злости придала сил, и она снова попыталась вырваться. Но также как и пришли, эти силы быстро покинули её, ушли, как вода в песок, и вот, она снова может лишь тяжело дышать и зло смотреть на него. Но нет, она сейчас чувствует не только злость... От низа живота по всему телу расходятся волны сладкого тепла, постепенно перерастающего в жар. Сопротивление распаляет. Обоих, ибо она чувствовала, что и его тело становится всё горячее, а страсть в глазах вспыхивала всё сильнее.
— Не называй меня так, — чуть дрогнувшим голосом сказала она, глядя в горящие янтарным огнём карие глаза. Он долго неотрывно смотрел на неё. Она уже было подумала, что он бросил игру... Но на его губах снова заиграла усмешка, янтарные костры в глазах вспыхнули сильнее.
— А что так, ммм? Правда глаза колет?
Она снова дёрнулась и зашипела.
— Нет! Отпусти меня!
Да, ей нравилось такое поведение... Но её начали терзать сомнения. Раньше он не заходил так далеко. И если он не остановится, то... сломает её. Нет! Только не это!!
— Зачем? Тебе что-то не нравится, а?
— Мне не нравится такое обращение!
— Да ну? Может проверим?
И он снова впился в её губы. И она ответила. Почти сразу. Ведь его губы такие горячие, такие мягкие, такие сладкие... Они пьянили и дурманили, заставляя забывать о необходимости сопротивляться. От их горячего поцелуя воля плавилась, а из груди рвался стон.
— Вот видишь... — прошептал он, буквально на миллиметр оторвавшись от неё. Горячее дыхание, нежные, лёгкие прикосновения его губ мучительно дразнили. Но как только она подавалась ему навстречу, он ровно на столько же отодвигался назад, продолжая дразнить, дразнить,
