нежностью и чистотой, что у меня опять встал член. И не у одного меня. Первый стянул брюки и принялся за дело. Меня как набитый опилками мешок толкнули к окну и теперь наши с Викой лица разделяло сантиметров двадцать. Мощные удары подбрасывали ее бедра вверх и назад, тело грациозно изгибалось, грудь вздымалась, и слышался выдох переходящий в тихий стон. Ее карие глаза были широко раскрыты, она смотрела на меня каким-то расфокусированным взглядом и улыбалась краешками губ. Темп рос, стон переходил в быстрый хрип, глаза ее еще больше затуманились. Неожиданно она дрогнула и застонала.
Первый с удовлетворением ухнул, выдернул свой обмякший член, протиснулся к окну с другой стороны стола, повернул голову Вики и вошел ей в рот. Теперь я видел лишь ее затылок и маленькое трогательное ушко. Стояк расстегнул было штаны, но первый одернул его.
— Ты последний. Разворотишь там все своей шнягой. После тебя, что кобылу ебать.
Сказал пахан и заржал, как та самая кобыла.
Теперь пришла очередь Тихони и Быстрого. Я не видел Викиных глаз, но чувствовал, как возбуждение уступает в ней место страху. Я попытался развязать узел, стягивающий ее руки, но эластик затянулся намертво. Почувствовав прикосновение, Вика мягко сжала мою руку, когда она приближалась к оргазму хватка усиливалась, а потом разом ослабевала...
— Не-е-е-ет! Мамочка! Только не это.
Вика замотала бедрами, задергалась всем телом, пытаясь освободиться от пут. Я посмотрел туда куда был направлен ее взгляд и ужаснулся. Это было невозможно. В-принципе, я слышал и о стальных шариках, шпалах и прочих шарошках, но никогда не думал, что эти обычаи дожили до наших дней. Внешне это походило на крупный початок кукурузы, украшенный жидкой метелкой усиков. Я вскочил на ноги и ударил Стояка в лицо...
Если не считать выбитые зубы, то отделался я удивительно легко. Во всяком случае я был жив. Сидел со связанным за спиной руками в углу у двери и пытался понять сколько зубов я лишился в этой трехминутной драке с четырьмя здоровыми мужиками. Впрочем пахан так и остался стоять у окна. Значит с тремя. Для меня достаточно.
— Ы-ы-ы-а-а-а!
Первая фрикция. Вторая. Огромный бугристый ствол буквально рвал нежное тело на части. Стояк с силой дергал его на себя и девушка тянулась за ним до последней возможности, раскачиваясь будто на качелях, затем огромная балда появлялась вновь, вытягивая за собой вагину, с силой вырывалась из нее и тут-же погружалась обратно. Вика не переставала кричать. Только ы-ы-ы-ы в этом крике становилось все меньше а а-а-а-а все больше. Усики сделали свое дело. Боль и возбуждение смешались вместе в пьянящий коктейль, переливающийся через край. Викины бедра продолжали сокращаться выбрасывая порции спермы их переполненного влагалища.
— Отвязать ляльку надо. Пусть подмоется.
Сказал пахан.
— Вот еще, ее фраер разом вылижет.
Меня вытащили в середину купе и поставили на колени перед Викиной пиздой. Теперь она стала пунцовой и как-будто припухла. Щель не закрылась полностью, из нее продолжала сочиться сперма. Клитор увеличился в размере и сильно выпирал наружу. Я выплюнул выбитые зубы, уперся в ее широко раскрытую промежность, и начал вылизывать ей клитор.
— Всю лижи! И глотай — сука!
Рваных ран не было видно, но сперма была чуть розовой и имела отчетливый привкус крови. Я аккуратно вылизал ее пизду и перешел к плотно сомкнутуму анусу, покрытому стекающей спермой. Мы оба понимали, что именно о нем думают сейчас урки и не ошиблись. Меня дернули назад и главарь начал пристраиваться к Викиной попке. Вика сопротивлялась как могла. Тогда этот мерзавец вынул изо рта сигарету и прижег нежный девичий сосок. Раздался отчаянный крик, который, впрочем, не произвел на урку особого впечатления. Убедившись, что трудности носят скорее объективный характер, он начал рыться в сумке своей жертвы. Обильно смазав
