мне твой ресторан. Мне с тобой и на этой скамейке — рай, — обняла она юношу.
— Правда?... Тогда вот, — вынул он из кармана бутылку вина, — давай отметим.
Люська растерялась. Никогда раньше она вот так ни с кем не пила спиртного, но отступать было некуда. Вася уже открыл бутылку и поставил перед ней. На закуску протянул пряник. Люська сделала пару глотков из горлышка бутылки, поперхнулась, закашлялась. Заедая пряником, подумала: «А он ничего. Внимателен. Даже мои любимые пряники принес». Допив бутылку, он обнял ее обмякшее тело. Пьяная Люська не могла пошевелиться, покорно подставила губы, жадно поглощаемые его ртом. Когда его рука скользнула под ее трусы, Люська вскочила, испуганно озираясь.
— Ты чего?! — закипела она.
— Смотри, какой красавец. Он хочет поцеловать тебя, — ответил он, вытащив из ширинки свой огромный член. В лунном свете Люське мерещилось что-то белое, толстое, длинное. Она догадывалась, что у Васи супер-член, да и подружки нашептывали, но все же она никак не ожидала, что он может быть таким большим. То, что она увидела, даже не походило на член, а смахивало на ее руку.
— Хочешь попробовать? — нежно нашептывал ей дъявол-искуситель, сжимая ее ягодицы, — такого ни у кого нет, и может быть, ни у кого в жизни такой ты не встретишь...
— А ты им не проткнешь меня? Я еще девственница, — стала сдаваться девушка, не выдержав такого откровенного сексуального напора.
— Что ты! Я же пощекочу тебя там только самым кончиком. Не бойся. Твою девственность не нарушу. У меня опыт...
Он уложил ее на траву в кустах, снял трусики и стал потихоньку вводить в нее свое «бревно». Сначала Люська испытывала даже некоторое любопытство, когда Это мягкое и влажное нежно целовало вход в ее дырочку, затем ей захотелось надеться на него немного поглубже. Она обняла парня за шею, впилась в его губы, и тут, когда его язык проник к ней в рот и устроил игру с ее языком, когда он своим ртом, словно насосом, стал выкачивать все из ее рта, ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Это вошло в нее полностью, до самого отказа. Вася словно ждал этого. Он навалился на нее всей тяжестью своего тела и так задвинул ей, что у Люськи потемнело в глазах. Она почувствовала, как внутри у нее что-то лопнуло и потеплело. Острая боль пронзила ее, но другое, более сильное чувство, жгучее и ненасытное, бросило ее таз навстречу тазу мужчины, прижимая его за к себе за прыгающие ягодицы. Он работал членом, как шахтер отбойным молотком в забое. Люська тоже не отставала, подмахивая так, что у него мелькнула мысль: «Ничего себе, целочка!». Наконец, оба задрожали и, извиваясь как змеи, одарили друг друга извечной прелестью любви. Он вытерся ее трусиками, обтер и ее. Встал. Чиркнул спичкой. Закурил.
— Кровь?! — всполошилась она, схватив свои трусики.
— Чепуха. Пройдет. Теперь ты — женщина, — самодовольно улыбнулся он.
— Но ты же обещал, что только чуть-чуть вставишь, — всхлипнула она.
— Прости. Не утерпел. Но я тоже не железный, хотя фамилия у меня такая. А ты тоже хороша. Нет, чтобы удержать меня, так ты сама так меня трахала, что чуть член не сломала. Да и шею мне покусала. Тоже мне супер-сексуалка. И чему вас только в школе учат...
Люська плакала, прощаясь с девичеством. Она поняла, что только что стала женщиной, но женой этого самца она никогда не станет. Такого только запусти в бабское стадо: всех перетрахает и перессорит. А как теперь смотреть всем в глаза? Как все это объяснить родителям, Валентину?"Он теперь ни за что на мне не женится!» — запаниковала новоиспеченная женщина.
Вскоре Люська почувствовала на себе пристальный взгляд матери.
— Ты почему не ешь? — спросила та.
— Не хочется...
— А на кисленькое и солененькое нажимаешь. Ну, говори! Меня не обманешь!
Люська покраснела, потупилась, а потом упала на материнскую грудь и, рыдая, рассказала все.
Васю тут же убрали подальше с глаз, а Люську быстренько
