глубже. Ну что нашёл? Нет, опять уходит... Опять возвращается. Надо помочь, всем существо ... стремлюсь ему навстречу. Опять он уходит, а я снимаюсь с него. Нет, не до конца, опять сближаемся. И ещё, и ещё, и всё чаще, и всё быстрее. Его руки на моих бёдрах задают темп, и о то насаживает меня на свой таран, как бабочку на булавку, то стягивает назад. Волами накатывает кайф, хотя в попе ощущается и некий дискомфорт, уж слишком велик его бур. Из глаз брызжут слёзы и я ору... А он тоже чего то изрыгает. Да это какая-то песня. Только я её совсем не пойму (потом я узнала у местных девочек, что клиент мой, трахая меня в задницу, исполнял старинную пиратскую балладу). Давай, давай, давай мой Лоэнгрин! Посети мою шоколадную фабрику! Изо всех сил подмахиваю ему, он в свою очередь долбит мою заднюю калиточку всё чаще и, как это ни странно, глубже, хотя его яйца уже давно смачно влипают в перешеек между моими дырочками.
Ну вот, сейчас, сейчас точно улечу, сейчас, давай, давай, а-а-а-а-а-х!!! По доброй традиции кончаю синхронно с клиентом и снова валюсь на койку. Вот это он даёт! Ай да рыбачок, ай да лангуст!
А лангуст уже омывает потные телеса в душе и, дружески пошлёпав меня на прощание по попке, убывает. Какое-то время лежу без сил, хотя надо идти работать. Ведь могут и наказать за недостаточное усердие нерадивую сексрабыню. Хорошо бы, конечно, по кругу пустили, это не страшно и даже приятно. А если побьют? С детства не люблю боли... Всё, сползаю с койки, кое как подмываюсь, подмалёвываюсь. Одеваться лень. Натягиваю красную кружевную подвязочку на правую ляжку, красный бюстгальтер, из которого вываливаю все свои многочисленные сиськи, и подходящие по цвету танкетки. Надо жить, надо идти вниз.
Выползаю. Сажусь у стойки, и по приказу мадам Ван Тромп, которая прекрасно видит моё состояние, бармен наливает мне стакан колы. О-о-ох! А то я уже совсем засохла изнутри. Прямо, Сахара ходячая. Или Калахари.
Клиентов пока нет, и я просто отдыхаю. Со мною в баре в основном местные девочки. Наконец-то можно приглядеться. Все они в основном крупные, крепкие и по сравнению с моими коллегами из заведения фрау Дорт в целом постарше. Заговариваю с соседкой. Слава Богу, она понимает мой, а я её немецкий. А после второй рюмки коньяку я уже понимаю и по голландски...
Оказывается, что Гена, моя соседка, работает уже полтора десятка лет и начала в 16. И работа её вполне удовлетворяет. Лучше всего, по её мнению, здесь и встретить почтенную старость. Как её мама. Что? Да, её матушка тоже была проституткой. И бабушки с обеих сторон. Вполне приличная профессия, спокойная, интересная, приятная во всех отношениях. И тут половина девочек такие же потомственные ударницы постели. Остальные зарабатывают на учёбу или на приданое или им просто скучно. Особенно заезжим шведкам. Что, не обижают ли клиенты? Да как они могут, а законы на что? Вспоминаю правила в рамочке на стеночке. Да-а-а, проституткой в Нидерландах быть гораздо приятнее и выгоднее, чем преподавателем высшей школы в России. На Родине нас, похоже, уже даже за быдло не считают...
Что, как я сюда попала? Из Германии из заведения фрау Дорт.
А родители мои педагоги, и я ещё месяц назад была... Как сменила работу? Повезло! Да, конечно нравится. Не жалею. Тихо, спокойно, интересно. Опять же всегда при мужчине. Что? Да, конечно мне очень нравится трахаться, а что, разве в нашей работе это не важно? Почему только для порноактрис? Ах, можно увлечься клиентом, а это мешает бизнесу! Ну, пока не увлекалась. Мне больше коллеги нравятся. И такие симпатичные как ты, Гена!
Развитию нашего разговора мешает вторжение свежей стайки клиентов. Четвёрка крепких парней лет 25—30 целеустремлённо заходят в бар, ставят всем девочкам пива, а потом требуют себе нумер на всех и, получив его, устремляются к блаженству, прихватив Гену, её соотечественницу Риту, меня и только что спустившуюся Ирку.
Заваливаемся в номер.
