допросить, поэтому крепко связал по рукам и ногам, и вылил ему на лицо ... воды из кружки.
Мой пленник закашлялся и приоткрыл глаза, тихо застонав от боли. Да, шишка у него на затылке знатная.
— Я думал, что умер, — прошептал он.
— Это легко поправимо, — отрезал я. — Ты жив, только пока я этого хочу.
— Ммм, так ты меня допросишь? — пленник приходил в себя, его глаза приобрели более осмысленное выражение. Красивые глаза кстати. Такого теплого зеленого, почти оливкового цвета, опушенные густыми длинными светлыми ресницами. И чего я его рассматриваю?
— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — спокойно произнес я, красноречиво проводя тыльной стороной лезвия его кинжала по его шее, — имя?
— Флориан, — нервно сглотнув, ответил он.
— Кто послал тебя?
— Ксандр. Такой пухлый дяденька из квартала аристократов. Он еще жировые складки шелком драпирует.
Значит, Ксандр запудрил мне мозги своими мужеложескими рассказами, а сам подослал убийцу. Но что я ему сделал?
— Почему он хотел моей смерти?
— Я не знаю. Может, ты чем-то ему насолил? Оттоптал шелковый подол? Высморкался в его любимый халат? Или он просто завидует твоему росту? — беспечно оскалил ровные белые зубы мой пленник.
— Думаешь, ты в том положении, чтоб шутки шутить? — мрачно спросил я.
— Ну а что мне еще остается? Если меня не убьешь ты, то убьют Вороны.
— Какие Вороны?
— Вороны Антивы. Очень могущественная организация убийц. Странно, что ты не слышал. Мы действительно известны.
— Явно не своими успехами на поприще заказных убийств, — съязвил я.
— Издеваешься над беспомощным пленником? Как жестоко.
— Сколько Ксандр тебе заплатил? — проигнорировал я его реплику.
— Нисколько. Но моему... начальнику он заплатил весьма щедро. Наверное. Однако я ни гроша не получил от этих денег. Знаешь, быть убийцей — не такая уж и удачная карьера. Работаем на одном творческом энтузиазме. Учти это, если когда-нибудь захочешь вступить в ряды...
— Болтаешь много, — все так же спокойно заметил я, и несостоявшийся убивец замолк, следя за мной из-под приопущенных век. Впрочем, долго он не вытерпел, и, облизнув пухлые губы, спросил:
— Что ты со мной теперь сделаешь?
— Не знаю, — честно ответил я. Конечно, следовало бы убить его за это покушение. Но я почему-то не испытывал к парню ненависти. Скорее даже наоборот. Забавный и обаятельный паршивец.
— Ну... если только ты не теряешься в многочисленных способах меня убить наиболее мучительным образом, — осторожно начал он, внимательно следя за моей реакцией, — то я быть может смог бы помочь тебе в этом нелегком выборе. Видишь ли, у Воронов принято наказывать за провал дела смертью, поэтому даже если я каким-то образом сумею тебя убить — меня все равно ждет смерть за первоначальную неудачу. Однако дело в том, что мне очень, ну совсем не хочется умирать. А за тобой еще пошлют, теперь твоя смерть для Воронов — дело чести. И я мог бы предупредить тебя, если они предпримут следующую, более изощренную попытку. Но сделать это я смогу только в живом состоянии...
— То есть ты предлагаешь мне оставить в живых тебя, который пробрался под видом шлюхи и пытался меня хладнокровно укокошить? И мало того, таскать тебя с собой?
— Ну, в общем, да, — тихо ответил пленник. — Ты безусловно имеешь и право и возможность убить меня, но живой я принесу тебе больше пользы. Я присягну тебе на верность.
— И будешь мне верен так же, как своим работодателям? — позже я узнал, что обуревавшие меня тогда чувства называются «скепсис».
— Вороны попросту купили меня на рынке рабов, когда я был подростком. С чего мне отдавать за них жизнь?
Мой здравый смысл настоятельно советовал прикончить его.
