этом было неописуемое.
Надя повернула голову в мою сторону и весело пожаловалась — Так ужасно — смывать собственный шедевр. Но ничего: он останется в веках на фотографиях! Слава фотографии!
Видя, что я остановился в нерешительности, она сказала мне, не переставая мыть жену — Раздевайся, присоединяйся к нам!
Я стал раздеваться. Вода булькала очень заразительно, а мокрые, намыленные женские тела блестели просто умопомрачительно, и мне очень захотелось туда, к ним. Меня только заботила дилемма: снимать ли трусы? Мой половой орган под ними торчал, как зенитка, и я стеснялся этого. Да и показываться голым Наде — при жене... С другой стороны, купаться в трусах — тоже как-то... Я разделся до трусов и застыл в нерешительности.
Тут жена сказала мне — Ты что, в трусах будешь купаться? И они с Надей вдвоем, с визгом и хихиканьем, как подружки-хулиганки, дотянулись до меня и стащили с меня трусы, обнажив «гаубицу». Это был настоящий эротический шок: я всегда дурею, когда с меня снимают трусы, а тут еще и Надя... Надя была худышечкой с подростковой фигуркой, узкими бедрами, совсем крохотной талией, как у пчелки, пушистым темным лобком (при светлых окрашенных волосах) и упругой кожей. Соски ее набухли и торчали, и у жены тоже. Она как раз мыла жене грудь, нежно касаясь сосков.
Я залез к ним в ванну, вздрогнув от обжигающего душа, и стал помогать Наде мыть собственную супругу. Надя уступила мне место спереди, пройдя жене за спину и задев меня голым телом. Я присел на корточки, взглянул в глаза жене, увидел там неописуемое счастье, улыбнулся ей, и стал мылить ей ножки, подбираясь все выше, а затем перешел и на половые губки, смывая с них «рыбку». Жена жмурилась... Краска смывалась не сразу, надо было некоторое время тереть кожу губкой, а места были деликатные, поэтому я долго и нежно мыл каждый сантиметр. Надя в это время намылила жене голову и месила ей мыльные пряди, время от времени обнимая ее и прижимаясь к ней. Надя была невысокого роста, нос ее был на уровне грудей моей жены, издалека они смотрелись, как мама и дочка...
Потом, когда жену вымыли, Надя сказала «А теперь вымоем многострадального мужа!» Я пытался протестовать, мол, и сам вымоюсь — но Надя сказала «Только не сегодня!», жена поддержала ее, повернулась на другую сторону — лицом к душу, я стал под него, и они вдвоем принялись мылить меня.
Это было нечто незабываемое: две пары заботливых женских рук на моем теле, полностью открытом для их ласк... Я никогда не испытывал такого. Они безо всякого стеснения мылили мне член, мошонку и анус, и я боялся, что вот-вот забрызгаю их спермой... Я едва сдерживал стоны, такое блаженство переполняло меня.
Наконец мы вымылись, вытерлись, вытерли жену, и Надя скомандовала: А теперь — в кроватку! Бегом, чтоб не замерзнуть!
Жена взялась было за халат, но Надя сказала — Зачем? Тебе и так хорошо! — отняла у нее халат, обняла ее, повиснув на шее и прижавшись голыми грудями к ее груди, — моя хорошая, моя будущая мамочка! Пойдем!
И мы все пошли голышом в постель. Я замер внутри — неужели сейчас будет секс втроем? Если бы еще сегодня утром мне предложили такое, я бы с негодованием отказался, и не потому, что боялся за чувства жены, а потому что было бы противно. Но теперь, когда мы узнали Надю... она была так чиста, так искренне любила мою жену, а главное, жене это так нравилось... хоть она и сама наверняка думала то же, что и я. Кроме того, беременным секс не рекомендуется, особенно ближе к концу, и мы по требованию жены, которая боялась осложнений, «постились» уже несколько месяцев. Как быть? Я чувствовал огромную, всепоглощающую нежность к жене, и нечто похожее, но совсем другого рода — к Наде, а кроме того, был на пределе возбуждения. Казалось, одно прикосновение обнаженного женского тела к моему члену — и я взорвусь.
Мы вошли в спальню, уложили жену на подушки, я
