краснел, а сам косил глазами в сторону Виктории. Та, уязвлено поджав губы, подошла, протянула узкую ладошку.
— Поздравляю.... ..
Он ощутил тепло ее мягкой руки, а в голове крутилась «карусель». Лейтенант не находил слов, а только прижал ее ладонь к сердцу и, не мигая, глядел в ее милые голубые глаза. Они так и стояли бы в коридоре, как изваяния, если бы не внезапный звонок в дверь. Виктория вздрогнула, выдернула ладонь из его рук, щелкнула замком. В дверях возник кавказец. Он недовольно хмыкнул и, словно собачку, поманил пальцем к себе девушку. Та, резко мотнув косой, развернулась и ушла в комнату.
— Лэйтэнант? — впервые заговорил с ним кавказец и изумленно уставился на офицера.
— А ты — коммерсант? — вопросом на вопрос ответил Николай.
— Угадал. Торгую. Пока ты груз науку у мэнэ пят магазин эсть, — стал загибать пальцы на руке грузин. Николай отстранил кавказца и вышел на лестничную клетку. Настроение у него сразу испортилось. Букет цветов, принесенный им, так и остался лежать в прихожей на тумбочке. «Кацо» взял его, вложил в него конверт и направился в комнату. Подойдя к Виктории, протянул цветы.
— Тэбэ подарок...
— Мне от тебя? Это же цветы Николая! — вспыхнула девушка.
— Зачэм цвэты. Конвэрт бэры, — грузин протянул конверт, а цветы бросил в угол. Виктория открыла конверт. Там были доллары.
— Купить меня хочешь?! — девушка в гневе бросила конверт на пол.
— Что? Мало?! Вот эщо, только будь мой, — растерянно шарил по карманам грузин, выскребая деньги.
Виктория тогда разругалась с «Кацо», но и Николаю не позвонила.
С тех пор Зарубин перестал бывать у Лахновских. Время шло, и его душевная рана стала постепенно заживать. Он понимал, что молодой, красивой девушке трудно устоять перед большими деньгами в наше не простое кризисное время. Тем более, что для нее грузин денег не жалел. А это означало: дорогие рестораны, наряды, пикники, концерты в заманчивой близости к блеску шоу-звезд. Такой жизни он предложить ей не мог. Да и что у него за жизнь? Авралы, вахты, патрульная служба, нередкое нахождение на корабле в выходные и праздничные дни. Вот и сегодня Новый год на носу, а он опять на корабле...
«И зачем она приехала? Мало ран от нее на моем сердце?!» — подумал Николай и шагнул к машине. Дверца открылась, и из «Жигуленка» вылез младший Лахновский.
— Привет тем, кто на вахте! — подошел он к Николаю, обнял его за плечи, прижался теплой щекой к холодной щеке лейтенанта.
— Ты чего это прикатил?
— Тебя поздравить с праздничком. Да и Вика захотела проветриться... Решила на предновогодний город посмотреть.
— Что же не из окна черного «Мерса»?
— Из окна своей машины удобнее: нет лишних глаз. А «Кацо» с колесами возится. Ему их кто-то у самого нашего дома проколол. Кстати. Не хочешь поболтать с ней?
— Нет. Прости. Я занят, — Зарубин повернулся и зашагал к проходной.
— Коля! — раздался из машины взволнованный голос.
Он вздрогнул, словно его ударило током, повернулся. Виктория в белой шубке, красных сапожках и норковой шапке смахивала на Снегурочку. Она медленно шла к нему, словно плыла по воздуху.
— Юра. Ты говорил, что у тебя на корабле дело. За час управишься? — повернулась она к брату.
— Вполне...
— Коля. Есть разговор. Сядем? — она вернулась к машине и открыла заднюю дверцу. Николай, нехотя, подсадил ее и уселся рядом.
— Ты еще любишь меня? — глаза ее смотрели настороженно.
— Ты же знаешь...
— Хочешь, чтобы я сейчас же стала твоей женой?
— Шутишь?..
— Серьезно...
— Ну, а как же грузин?...
— Я тебя спрашиваю, — и, не дав ему ответить, ее губы впились в его рот долгим и сладким поцелуем.
— Милая. Я так люблю тебя! — шептал он, покрывая ее лицо
