возбуждённый член Баклана; впрочем, было бы странно, если б Архип этого не сделал — не посмотрел бы, не проявил бы естественное для любого парня любопытство.
Член у младшего сержанта Бакланова был чуть меньше, чем член у рядового Архипова — на сантиметр или, может быть, на полтора, и Архип, скользнувший взглядом по возбуждённому стояку Баклана, тут же мысленно это отметил-зафиксировал, причем отметил он это не без чувства некоторого удовлетворения, которое поневоле рождало в его душе ощущение смутного превосходства... впрочем, «меньше» или «больше» — понятия относительные: хотя напряженный член Баклана был чуть меньше напряженного члена Архипа, сам по себе, то есть вне этого сравнения, член Баклана выглядел вполне достойно, потому как шестнадцать или семнадцать сантиметров на дороге тоже не валяются... и потом: окажись сейчас рядом с Архипом Шланг, то этот самый Шланг, скользнув взглядом по члену Архипа, наверняка испытал бы точно такое же чувство невольного удовлетворения, какое Архип почувствовал, увидев возбуждённый член Баклана, — всё относительно в этом не самом худшем из миров... всё относительно, и, скажем, тот же Архип, который по простоте душевной с юных лет полагал, что однополый секс есть что-то исключительное и потому не совсем обычное, и который ещё полчаса назад ни о каком однополом сексе применительно к себе не думал и не помышлял, теперь невольно выдохнул «кайф», и это было действительно так... или девственник Бакланов, который всего каких-то полчаса тому назад выдавал себя за ценителя и знатока бикс, сейчас возбуждённо смотрел на сидящего на корточках парня, готовый вслед за Архипом этот неведомый кайф вкусить-испытать — в реале познать... или сам Заяц, застуканный в момент своего одинокого сладострастия и по этой причине в качестве «сексуально озабоченного» нежданно-негаданно для себя ставший предметом действенного вожделения со стороны двух «неозабоченных» старослужащих, — Дима Заяц взял член одного из парней в рот, и — ровным счетом ничего не случилось: цены на нефть вверх-вниз не запрыгали, а сам Заяц, познавший вкус члена, не стал от этого ни «лучше» и ни «хуже»... всё относительно в принципе, и уж тем более всё относительно в такой тонкой области, как секс или, скажем, длина-толщина полового члена...
Архип, уступая место Баклану, сделал шаг в сторону, и Заяц, воспользовавшись этой «пересменой», тут же наклонил голову, выпуская изо рта обильную слюну.
— Архип, ты чего... ты кончил, бля, что ли? Спустил ему в рот? — глядя на Зайца, возбуждённо проговорил совершенно неопытный младший сержант Бакланов.
— Ни хуя! — выдохнул рядовой Архип, вытирая свернутой в кулак ладонью свой мокрый член. — Это, бля, слюни у Зайчика взбились — как гоголь-моголь... видел, как гоголь-моголь взбивают?
Заяц, вытирая мокрый рот тыльной стороной ладони, поднял голову вверх — и взгляд его упёрся в Баклана, уже успевшего встать на место Архипа... наверное, сейчас можно было бы снова попытаться предпринять какие-то усилия, направленные на прекращение этого действа, но — что бы дали эти усилия? Надеяться, что в пустой казарме эти двое, заведомо более сильные, не испив удовольствие до дна, не получив сексуальной разрядки, так просто от него, от Зайца, отстанут — отпустят его, не добившись желаемого? Надеяться на это было глупо. А кроме того... кроме того, Заяц у ж е взял член в рот, у ж е пососал, и теперь ему было, в общем и целом, у ж е не принципиально, сосал он член минуту-другую или к этой минуте-другой добавятся ещё пять-десять минут такого же точно сосания... какая теперь была разница? Да никакой... один член или два, — главным было то, что он в рот в з я л, то есть некий сакральный рубеж, отделяющий «познавшего это» от «непознавшего», он, рядовой Заяц, у ж е пересёк, миновал-прошел... и — от этого он, Дима Заяц, не умер; то
