возможность — возможность познать-попробовать — явилась юному Руссо в облике внешне несимпатичного, нечистоплотного, нетерпеливо напирающего мавра, и — Жан-Жак отшатнулся... то есть, форма, в которую для юного Руссо облеклась возможность однополых отношений, в лице совершенно несимпатичного мавра оказалась не просто малопривлекательной, а даже отталкивающей и потому — практически неприемлемой, — ну, и при чём здесь сам секс? Окажись на пути юного Руссо не страшный мавр, а симпатичный парень, и — как знать! — мир наверняка бы получил в лице Жан-Жака Руссо ещё одного великого попутчика... но — случилась подмена понятий: форма заслонила содержание, причем случай с мавром, попытавшимся склонить юного Руссо к взаимности, стал для Руссо определяющим на всю последующую жизнь, ибо, как пишет сам Руссо, «люди, слывшие такими, видом своим и жестами всегда напоминали мне моего страшного мавра» и потому «внушали такой ужас, что мне было трудно его скрыть»... вот ведь как бывает! То есть, так это случилось-произошло с отдельно взятым человеком в веке восемнадцатом...
А в веке двадцать первом при прохождении курса молодого бойца один из сержантов, симпатичный двадцатилетний Артём, влюбился в не менее симпатичного Дениса, и... Всё случилось-произошло за день до Присяги, — восемнадцатилетний Денис, никогда до этого не думавший ни о чем подобном применительно к себе, а потому пребывавший в беспечном неведении относительно собственных природных возможностей, вплотную соприкоснулся с голубым сексом, и не просто соприкоснулся, а — отчасти не противясь обстоятельствам, сложившимся в лице симпатичного улыбчивого сержанта, отчасти из любопытства, обусловленного незамутнёнными представлениями о сексе — естественным образом влился в бесчисленные ряды невидимой армии вкусивших упоительную сладость голубой любви, причем ничего удивительного или чего-то необычного в этом не было, да и быть не могло: ведь для того, чтобы эту сладость познать, совсем не обязательно быть геем — достаточно быть просто самим собой... достаточно услышать в своей душе голос самой природы — голос, не замутнённый шелухой устрашающих слов, которые понавыдумывали на закате античности лукавые ловцы человеческих душ и которыми не без некоторого успеха и по сей день жонглируют среди малограмотной паствы разномастные манипуляторы, стремящиеся контролировать внутренний мир каждого, видя в каждом потенциальный источник собственного дохода... Естественный голос природы Денис услышал раньше, чем слух его успел впитать-усвоить голоса нечистоплотных пастырей, и потому для Дениса всё случилось-произошло вполне естественно, — в мире, где луна приходит на смену солнцу, а солнце снова сменяет луну, одним попутчиком стало больше: Денис, пассивно отдавшись Артёму, вслед за этим активно познал Артёма сам, и это знобяще сладкое, совершенно естественное, неизбежно закономерное сексуальное удовольствие обогатило душу Дениса новым знанием о неведомых ранее ощущениях... но — разве этого мало? Губы, обжигающие страстью... члены, обжимаемые жаром губ... ладони рук, то и дело наполняемые сочной мякотью упругих ягодиц... широко распахнувшиеся, раскрывшиеся ягодицы — символ страсти и доверия... разве этого мало? Артём не насиловал Дениса, не принуждал его — Артём показал Денису путь, точнее, открыл для Дениса один из возможных путей-вариантов, и не более того; а уж как долго Денис, обогащенный новым знанием, будет по этому пути идти, или как часто он будет на него сворачивать... кто может сказать в начале, что будет в конце? Всё это случилось-произошло для Дениса в самом начале службы — спустя две недели после того, как он, призванный в армию из небольшого провинциального городка, вместе с полусотней других пацанов прибыл в расположение части для прохождения курса молодого бойца,
