женскую попу, стал подавать признаки ... жизни и выпирать из трусов. Кровь тяжелым напором ударила в голову, сон улетучился напрочь. По видимому, Диана почувствовала это, она повернулась ко мне лицом и стала сама меня целовать, но не так, как на пляже, а жестко, страстно. Она не сопротивлялась, когда я снимал с нее нижнее белье, целовал ее шею, упругую грудь четвертого размера с большими ярко-розовыми сосками, торчащими вверх, и просвечивающимися черз кожу жилками, бархатистый, чуть выпуклый животик, и дразнил руками аккуратную, гладко выбритую пилоточку. Девушка лежала на спинке с раздвинутыми ножками и тихонько постанывала.
— Ну сколько можно возиться? Трахай давай! — произнесла она томным голосом.
Диана одной рукой привлекла меня к себе, а другой вставила мой рабочий инструмент в свою сладкую девчонку. В этот момент за окном послышался шум дождя. Тесная Дианина норка туго сдавила мое хозяйство, резкое и сильное наслаждение прострелило молнией все мое тело. Девушка испытывала то же, что и я: она извивалась подо мной, рычала и хрюкала, целовала меня взасос, как полоумная, прижималась ко мне грудью и терлась об меня сосками, обнимала меня так, что я диву давался, откуда столько силы в женских руках. Дождь за окном усиливался и уже перешел в сильный ливень, крупные капли барабанили по крыше, карнизам и подоконникам. Наши стоны сливались со звуками дождя в сладкую симфонию. Я двигался размашистыми движениями в среднем темпе, Диана стонала все громче и громче, она уже искусала мне все губы и исцарапала в кровь всю спину. Я почувствовал приближение неотвратимого, набухший до предела член колол тысячами иголок, готовый при одном неверном движении взорваться потоком живородящей влаги. На улице в это время лило, как из бочки, по крыше времянки застучали крупные градины. Диана почувствовала, что я собрался кончать.
— Потерпи немножко, заинька, мне чуть-чуть осталось, — простонала она рыдающим голосом.
Терпеть, при этом не сбавляя скорости, было уже невыносимо. Возбуждение достигло такой силы, что начинали болеть одеревеневшие яйца и потемнело в глазах. Скрепив волю в кулак, я молча переносил сладкую пытку. Наконец Диана застонала все громче, громче и...
— Кончай в меня-а-а-а-а!!! Люби-и-и-мы-ы-й!!!
Это стало для меня последней каплей. Мой перевозбужденный конец выстрелил, щедро поливая спермой Дианины внутренности. Такого мощного оргазма у меня не было ни с одной девушкой. Наши кончающие тела представляли собой наэлектризованный клубок человеческой плоти, слившейся в двух поцелуях одновременно.
Дождь тем временем постепенно стихал, а затем и вовсе прекратился. Мы вышли во двор, сели на диванчик в беседке и закурили. В воздухе пахло дождевой свежестью, во дворе стояли лужи, туча уходила на восток, на светло-синем предрассветном небе пробивались сквозь простоквашу облаков тусклые звезды. Часы на телефоне показывали двадцать минут пятого, но спать не хотелось.
— Если хочешь, можешь считать меня своей девушкой. Приходи в любой вечер, я почти всегда свободна, — прошептала Диана. Она разула свою красивую ножку и погладила ею мое бедро. Грубоватая кожа Дианиной подошвы легонько царапнула меня чуть выше колена. Меня это завело. Я взял аппетитную смуглую ножку примерно тридцать восьмого размера за лодыжку, украшенную цепочкой, и стал ее разглядывать. Таких сексуальных ножек я не видел ни у одной из своих предыдущих подружек. Маленькие плотные пальчики с ухоженными длинными ногтями, грубоватая, серовато-розовая кожица на подушечках и пяточке и нежная, почти белая — на своде. «Венерин бугорок» у основания большого пальца сильно выдавался, напоминая по форме половинку яйца или грецкого ореха с еле заметной поперечной канавкой посредине и был отделен от глубокой впадинки свода двумя глубокими бороздками. Я взял этот шарик в рот и стал