сравнить с тем, что я делала на ферме. Потратив полдня, чтобы научиться обращаться с камбузной плиткой, я готовила для Ника и Рауля, убирала в их кубрике, застилала и расстилала постель, ну и еще кое-что по мелочи. Остальное время я валялась в шезлонге, загорала и наслаждалась бездельем. Ледяной ад Озарка казался полузабытым кошмарным сном.
Единственная моя серьезная обязанность состояла в том, чтобы ублажать наш маленький экипаж. Парни, взяв на борт красивую девчонку, решили выжать из этой ситуации максимум приятного. В рот мне приходилось брать утром и днем и вечером — порой лежишь в шезлонге, греешься на солнышке и вдруг чувствуешь, как меж губ тычется что-то твердое. Открываешь глаза, а рядом Николас или Рауль лыбятся во все тридцать три зуба, а вставший член уже протискивается в ротик. Вскоре я наловчилась удовлетворять их, не открывая глаз — лениво поверну голову, обволоку губами набухшую головку и начинаю нежно сосать. А затем сглотнув и облизнувшись, вновь погружаюсь в дрему, слушая как по палубе удаляются чьи-то шаги — Николас или Рауль, какая разница?.
Парни проводили днем все время на палубе, а ночью дежурили посменно — один был на вахте, второй отдыхал в кубрике. Там же я проводила и свою «ночную смену» — как только матрос спускается вниз, я уже лежала в мягкой постели, под плакатами с изображениями голых девиц и каких-то музыкальных групп. Николас обычно трахал в пизду, а Раулю больше нравился анальный секс. Но, действовать оба старались нежно, с ласковыми словам и предварительными ласками, так что после дяди Джима это было сплошное удовольствие. По презервативы парни тоже больше не забывали, так что и с этой стороны мне нечего было опасаться.
Порой мне не спалось в кубрике — я ведь и так дремала почти весь день — и дождавшись пока уставший сменщик уснет, я выбиралась на палубу, чтобы потрепаться с Раулем или Ником, а заодно поглазеть на реку. Иногда у парней выдаваясь свободная минутка и тогда я стояла, держась о поручни, раскачиваясь в такт размеренным движениям члена в моей пизде или жопе. Но чаще им было не до меня и я просто стояла у борта, смотря на мерцающие разноцветными огоньками города на берегу реки.
Через два дня после того, как мы отчалили, «Принцесса» вышла из Арканзаса в Миссисипи, миновав город-призрак Наполеон, а день спустя мы пересекли границы Луизианы — так сказал Ник. На реке появлялось все больше судов, пассажирских, грузовых, даже военные, так что наш буксир казался среди них совсем крошкой.
Однажды ночью, когда я, утомившись после бурных утех, дремала, полуобняв Ника, послышался шлепанье босых ног и я почувствовала как меня трясут за плечо. Я открыла глаза и увидела улыбающегося Рауля.
— Пойдем, — сказал он, — ты наверняка захочешь это увидеть.
Зевая и продирая глаза, я вышла из кубрика и замерла от восхищения. Миссисипи разлилась широко и по обеим ее берегам раскинулось море огней — настоящий пожар, освещающий величественные католические соборы, шикарные рестораны, небоскребы. Вокруг буксира гудели, подавали сигналы разные суда — целые плавучие города. С них доносился смех и звуки музыки — и я даже никогда не слышав ее сразу поняла, что это джаз. Огромные мосты мерцали бесчисленными огоньками проносящихся автомобилей.
Мне, девчонке из арканзасской глуши этот город показался настоящим Парадизом.
— Где мы, — я повернулась к Раулю, уже зная ответ
— Это Новый Орлеан, — послышался у меня за спиной голос Ника. Оказалось он тоже не спал и теперь стоял, заправляя рубашку в джинсы. — Город грез, город-призрак. Добро пожаловать в мечту, крошка.
