Девушка явно не может на что-то решиться... На что?
Еще несколько шагов назад, уже повернулась к выходу... Но нет, снова остановка, снова минутное замешательство — и вот она снова идет к двери. Снова что-то шепчут губы... Прислушаемся — «Будь, что будет... Сколько можно терпеть, сколько можно фантазировать... Вперед!».
И вот в дверях появляется... я поворачиваюсь на кресле и внимательно смотрю на вошедшую. Я знаю, на той стороне двери стояла девушка, ради движения ресниц которой парни готовы были носить цветы и стоять на коленях, пытаться совершать подвиги или хотя бы часами уламывать сходить в кино, а лучше — сразу в кровать.
Вошел же другой человек. На пороге стоит красивая, яркая, соблазнительная — и почти дрожащая девочка. Голова опущена, ресницы закрывают глаза, движения неуверенные, фигура обмякла, губы двигаются и силятся что-то сказать. Я знаю, что она чувствует, как она терзается, какой огонь горит внутри! Я знаю, что делает этот всего один шаг — перешагивание порога ко мне...
«Я пришла... Хозяин» — ну вот, самые главные, первые, слова сказаны! Дальше уже мое дело, как дать малышке раскрепоститься, как облегчить ей начало воплощения в реальности того, о чем она так долго мечтала — побыть рабыней!
Встаю, подхожу к ней, приподнимаю ее голову за подбородок, смотрю в глаза — в них испуг. Ну-ну, девочка моя, меня не надо бояться... Я понимаю, ты перешагиваешь порог не комнаты, ты перешагиваешь запреты, которые так долго в тебе сидели. И ломать их больно, страшно, впереди неизведанное еще — и очень-очень запретное! Но от этого невыразимо притягательное...
Испуганные глаза смотрят на меня. В моих — ласка, нежность, улыбка. Мягко провожу ладонью по ее щеке, касаюсь пальцем губ, шейки. Приветливо улыбаюсь — и широким жестом приглашаю войти «Привет, малыш! Проходи, не бойся. Можешь присесть в кресло. Осваивайся»
Ну вот, природная уверенность сделала свое дело, через пять минут руки уже не мнут судорожно подлокотники кресла и сумочку, ноги не дрожат, стиснутые изо всех сил, грудь уже так не ходит ходуном. Я сижу напротив на другом кресле, пока что разговариваем об отвлеченных вещах — как доехала, как погода... На улице жарко, лето, не задавили ли в метро мою девочку?
«Кстати... когда ты вошла, разве не надо было поздороваться со мной, малыш?» как между делом, роняю непринужденно.
«А разве я... « — и сама же осеклась. Опять та же неуверенность, но уже немножко меньше, встает со стула, подходит ко мне — и выполняет приказ моих глаз, медленно опускаясь на колени рядом с моим креслом. Я протягиваю руку, дрожащие вспотевшие ладошки почтительно берут ее в объятия, и губы касаются руки «Здравствуйте, Господин... Простите меня, я... боюсь... «.
«Я знаю. Бояться не надо, мы же много общались, уже неплохо знаем друг друга... Но сейчас, чтобы тебе было попроще, посиди тут, привыкни» — и она остается на коленях, а моя рука гладит ее по голове. Теперь она рядом со мной, ниже меня — как и нужно. Пусть привыкает к своему месту...
Месту моей рабыни.
Стряхиваю с себя воспоминания. Сегодня наша уже очередная встреча, и почему-то вспомнилось, как это начиналось. Как долго и я к этому шел. Семья, безумная загрузка — для Темы места в жизни не оставалось. И я думал, что смогу ее исключить, и забыть. Странная какая мысль... Кто попробовал, и понял, что это «его эго» — сможет ли уйти?
Я думал, смогу. Больше года отсутствия каких бы то ни было встреч, так, периодическое общение со знакомыми — не более. И чувство голода, чувство острой нехватки того, к чему привык, что нужно — послушные глаза, губы, целующие руки, покорное похотливое тело, жаждущее ласк и грубости... И игрушки в ящике стола, иногда напоминающие о том, для чего они нужны...
В общем, через год сломался. На тематических сайтах появились объявления об открытой вакансии рабыни.
