своего беспокойства. Наконец-то вещи были разложены по местам, обе спальни приобрели жилой вид. Мы с Татьяной устроились в одной комнате. На кухоньке была плита, и мы на скорую руку соорудили закуску, после чего сели за стол. Рюмка холодненькой водки после пяти часов езды пошла замечательно. Мы с Женей уже и забыли, что познакомились только что, было ощущение, что знаешь человека давным-давно. С каким-то удовольствием я слушала Женин смех, открытый и заразительный. Иногда я ловила на себе ее взгляд, изучающий, ласковый. Танька же сидела довольнющая, радостная, что мы с Женей понравились друг другу. В общем, компания получилась что надо, у всех у нас троих были примерно одинаковые вкусы, взгляды на жизнь, мы были ровесницы, а если и возникали споры, до ссоры не доходило, все обращалось в шутку. Свое непонятное беспокойство я не то чтобы совсем устранила, просто задвинула его далеко в глубины сознания.
За весельем мы опустошили бутылочку водки и пошли купаться. Вода к вечеру прогрелась до состояния парного молока и была замечательной. Проблемы на работе, проблемы личные, городская жизнь — все это было напрочь забыто. Было вечернее ласковое солнце, бездонное темно-синее небо, теплая прозрачная вода, шелковый песок и плескающиеся хохочущие подруги. Красота! По всему берегу лежали, сидели загорающие, купались немногие, мы шумели громче всех, и поневоле внимание было обращено на нас. Мужчины оглядкой от жен кидали на нас жадные взгляды. Нам троим было по 30 с небольшим лет, но фигуры у нас сохранились почти девичьи, и было чему позавидовать.
После купания мы продолжили кутить, приготовив вкуснейший ужин из привезенной с собой рыбки. Кутили мы с песнями, с анекдотами, хохотали до икоты, а напоследок еще и потанцевали. Когда уже не стало сил, сели на крылечко и, глядя на звездное небо, тихо запели всеми троими любимое: «Под небом голубым... « Так закончился первый день моей новой жизни.
У нас с Татьяной за долгие годы сложился определенный порядок на отдыхе. При встрече мы весело напиваемся, но все остальные дни мы потребляем очень умеренно. Больше для состояния расслабления, чем для опьянения. Но первое утро, само собой — оно самое тяжелое. Вот и сейчас я в полусонном состоянии в одних плавочках добрела до холодильника, чтобы жадно выглотать банку холодного натурального сока. Слышу за спиной нетвердые шаги, говорю:
— Танька, чего встала, я бы тебе принесла.
Услышав Женин голос, я чуть не уронила банку на пол. Надо же было умудриться с похмелья забыть о Женином существовании! Женя стояла передо мной в таком же «костюме», как и я. Мне в глаза бросились темные соски грудей, торчащие прямо мне в лицо. Женя тоже смотрела с интересом на мои груди. Комплекции мы были одинаковой, но груди у нас имели немного разную форму и размер: у меня чуть больше. Неожиданно она молча протянула руку и взяла мою грудь в ладонь. Погладила большим пальцем сосок, глядя прямо мне в глаза. Я не могла даже вздохнуть, стояла, не дыша и глядя на Женю. Всю меня захлестнуло холодом. Я не знаю, сколько мы так стояли, мне показалось, что прошла вечность.
Очнулись мы от Танькиного рева:
— Ну, где ты там со своим соком!
Женя отдернула руку, мы разошлись, оглядываясь друг на друга. Дальнейшую нашу с Женей скованность можно было легко списать на похмелье. Я поневоле искала взглядом ее, Женя, я заметила, тоже бросала на меня смущенный взгляд, но мы почти не общались. Танька ничего не замечала, она самозабвенно болела. После утреннего купания и плотного завтрака всем стало намного легче, но мы все равно решили полежать и, если получится, до обеда поспать. На турбазе при желании можно было кормиться за отдельную плату в столовой, но мы договорились готовить сами, тем более условия позволяли.
Я лежала, закрыв глаза, пытаясь уснуть, Татьяна ушла в комнату к Жене, и они о чем-то лениво сплетничали. А я
