Первым будет самый достойный...
— Это я, я! — надрывался Петр.
— Не уверена! А что же молчите вы, Николай Иванович?
— Долг гостеприимства обязывает первый бокал отдавать гостю.
— Я! Я — гость! Мне первый бокал, — рванул он ее за плечи, посадил, раздвинул ноги и впился в то, что он там нашел. Петр так старательно сосал и чмокал, что, казалось, это могли услышать на улице. Тело женщины напряглось. Она согнула ноги в коленях и поставили их на крышку рояля.
Теперь у нее появилась более реальная возможность подмахивать ему. Их встречные движения стали убыстряться, наконец, они превратились в настоящую пляску чувств. Она схватила его за голову и так прижала ее к себе, совершая ее круговые движения по своему лоно, что он чуть не задохнулся. Глядя на его затылок, создавалось впечатление, что это белое, плешивое «ядро» вот — вот исчезнет в чреве женщины.
— Выпей меня всю! — крикнула Гейша, соскочив с рояля. Она стала в позу буквы «Г», положив грудь на его крышку. Петр лихорадочно сбросил с себя рубашку, брюки, трусы, оставшись только в майке с надписью «Адидас». Татьяна увидела это и прыснула в кулак.
— А ты — молоток. Знаешь что носить! — засмеялась она.
— А что? — не понял он.
— «Если носишь «Адидас», то любая девка даст!» — слышал такую шутку?
— Не-е-е, — проблеял он.
Петр пристроился к ней сзади и стал вводить свой «хобот». Попав, он заработал быстрыми, сильными толчками.
— За открытый секс, ребята! — поднял я рюмку и, не успев ее выпить, увидел в дверях своего верного оруженосца мичмана Бутс. В руках он держал фотоаппарат «Поляроид».
— А у нас гость! — прищелкнул я пальцами. Ребята замерли, оглянулись на дверь, и в этот миг яркая вспышка почти ослепила их. Через несколько минут фото стало великолепным. Я взял его и положил в нагрудный карман тужурки. Повернувшись к голой паре, жестко сказал: — Фенита ля комедия! Вы Танечка, свободны. Спасибо вам за компанию. Вы успешно выполнили специальное задание командования. А ты, Петя, потрудись, чтобы завтра к обеду твой акт был у меня на столе. Я не гордый. Пятерки у нас не в моде, но твердую четверку я заслужил. Ты же не хочешь, мой друг, чтобы это фото появилось на ночном столике в спальне твоей супруги. А?
— Твоя взяла! А еще друг называется. Хрен с тобой. Будет тебе четверка...
... Прочитав акт, я понял, что Петр сдержал слово, часть вытянула на твердую четверку. Я тут же вернул ему фото.
— Я возвращаю ваш портрет, — сказал я ему при этом.
— Вы негодяй и шантажист, Негоро! — с пафосом ответил он, пряча фото в карман.
— Чего не сделаешь ради флотской дружбы! — улыбнулся я и фамильярно потрепал его по плечу. — А фотку-то порви...
— Еще чего! На ней же настоящая «Гейша!». Это память на всю оставшуюся жизнь... А как она трахается! Песня!
Я согласно кивнул, так как о способностях Танечки в этом деле давно знал не понаслышке.
Эдуард Зайцев.
