продала душу Темным джинам. Они дали мне средство! Пять лет я следую за кочевьем Касима. Пять лет я собираю кости убитых им девушек. Когда перед лицом убийцы я окроплю их своей сочащейся справедливой ненавестью кровью, они восстанут и отомстят мучителю...
— Бред, — Галичин с опаской покосился на висящий у старой ведьмы на поясе тяжелый мешок. Очевидно, он действительно был полон костей.
— Послушай, батыр, без твоей помощи мне не обойтись. И я готова щедро за нее заплатить. Я верну тебе то, что у тебя отняли — царскую дочь!
Иван опешил:
— Ты знаешь слишком много, чтобы...
— Ты забываешь, меня привели сюда джины. А от них у смертных не может быть тайн.
Галичину пришлось собраться с мыслями чтобы задать следующий вопрос:
— Ты можешь вылечить девчонку?
Старуха рассмеялась, словно стая ворон слетела с дерева:
— Нет. Я могу тебе дать другую.
Иван придвинулся вплотную к облепленному бородавками морщинистому лицу.
— У собаки-Касима есть дочь, — заверила его колдунья, — он отнял у тебя добычу, он и вернет ее.
В принципе, подумал Галичин, она права. Какая разница — дочь хана, такая же принцесса, как и дочь калифа. Заказчику должно быть все равно.
— А я решу другую твою проблему, — старуха указала глазами на свернувшуюся под одеждами пленницу, — Заберу обратно свою дочь...
По зрелому размышлению, все это сильно отдавало полным безумием. Не то, чтобы Иван Галичин не верил в силу дьявола, или его служителей — колдунов. Но целиком и полностью положится на какое-то проклятье...
Однако Иван по натуре был авантюристом. Кроме того, ему было откровенно жаль уплывающего барыша. Да и искалеченную девушку, как оказалось, не так то легко было лишить жизни. В общем, подвел он итог: терять ему особо нечего, а шанс на выигрыш есть. Мелкий, призрачный, но есть.
Три человека поспешно двинулись в противоположную сторону от идущего на закат солнца.
***
Ранним утром следующего дня безумная ведьма привела спутников в большое шумное стойбище. Вокруг сгрудившихся в кучу нескольких десятков шатров стояли, бродили, прыгали тысячи лошадей. Поджарые подростки на тощих кобылах изо всех сил пытались отогнать многочисленное стадо подальше в степь.
Старуха смело проследовала к самому наибеднейшему из шатров:
— Это слуги Касима. Я живу у них, — прошептала она Ивану, — Дай хозяевам, медную монету. Они пустят нас на ночь.
Появившаяся из-под полога шатра грязная женщина настороженно уставилась на гостей. Галичин, повинуясь словам старухи, протянул блестящий багряный круглячок.
— Касима сейчас нет, — по прежнему шепотом сообщила ведьма, когда путники обосновались внутри темного шатра, — Он ускакал на рассвете. Будет поздно.
Иван достал кусок засохшего хлеба, все, что осталось от взятой на побережье провизии. Разделил на три части. Старуха, сухо рассмеявшись, отказалась. Галичин отдал ее кусок жадно глядящей из темноты женщине. Та набросилась так, словно неделю не ела.
— Тебе нужно выспаться, — прошипела Ивану старуха, — Мы шли всю ночь, а тебе нужна сила.
Она нехорошо усмехнулась и корявым пальцем указала на слизывающую с ладони хлебные крошки женщину:
— Зря ты отдал ей еду... Но, не воротишь. Мы оставим тебя.
Не сильно церемонясь, ведьма выгнала из шатра и беспрекословную девушку, и что-то лепечущую хозяйку: — Спи...
Вопреки ожиданиям Ивана, сон действительно довольно быстро сморил его. Сказалось напряжение прошедших суток. Вновь стремительно приближались просторы родины, он уже видел, ощущал, чувствовал ... тесаные стены тверского терема, как вдруг совершенно неожиданно всплыло неприятное лицо Петра Лисицы. Галичин резко проснулся. На него не мигая глядели широко раскрытые в темноте шатра глаза Захры. Девушка, прижавшись, лежала рядом. Иван
