Сейчас ... поглядим, насколько соскучилась.
Его длинный узловатый палец тут же устремился к бесстыдно выставленному алому кружочку ануса жертвы. Уперся. Согнулся. Повернулся. С трудом ввинтился:
— Да, задержался, задержался, — добродушно протараторил он, — девочка совсем остыла.
Ловким движением, едва не схватив свою невестку за неосторожно торчащую лодыжку, он подкинул в пламенеющее жерло печи толстое полено с кучи. Жадное пламя с радостью поглотило его покорную жертву.
Демон опустился на колени и его длинный извивающийся язык устремился к беззащитной промежности Катьки.
Со своего места Агафья видела все в мельчайших деталях: тонкий бардовый кончик причудливо змеился вокруг выпуклого валика сфинктера, пытался проникнуть вовнутрь, заливал трепещущее лоно прозрачной слюной. Чудовище пыхтело от напряжения, его нечеловеческий член увеличивался на глазах. Сопротивление нелюдю, несчастная знала это по себе, лишь усилило бы мучение.
— Это произошло прошлой зимой, — торопливо заговорила Катька, едва за Рогатым захлопнулась дверь, — В самые морозы. Игнат Семеныч ушел на пристань, встречать ладью. Там что-то случилось, не знаю, что точно. Но он провалился в прорубь, и его утащило под лед, — она с трудом перевела дыхание.
Агафья осторожно спустилась к привязанной девушке.
— Искали всю ночь, и на следующий день — да бесполезно. Вода же ледяная. А подо льдом долго не протянешь... В общем, собрались править тризну. Столы накрыли, иконы завесили: все как положено. А тут ворота распахиваются, и нате вам. Игнат Семеныч. Живехонек. Как новенький. Рассказывает, будто внизу у мельницы из проруби выбрался и в лесу в берлоге медвежьей отогрелся... Только сразу я поняла: не он это. Другой кто-то его личину нацепил и по наши души явился. Я ведь лучше других хозяина знаю. Самую мелочь подмечу, — холопка тяжело вздохнула, — Да кто ж меня, дуру, послушал. Потыкалась я к одному, второму — все гонят. Смеются...
Пораженная Агафья слушала, открыв рот:
— А едва ночь наступила, остались мы с демоном этим наедине. Тут-то все и началось. Я когда рога и хвост увидала, думала все конец мне... Но небеса не смилостивились. Оказалось еще плоше...
— И ты убежала, — выдохнула дрожащая купеческая дочка.
— Ха! — воскликнула связанная беглянка, — Как же. От него убежишь... Пыталась. Едва ли не дюжину раз. Да от его зова откуда хочешь вернешься. Не так все просто...
— И как же быть?! — ахнула испуганная Агафья, — Куда ж деваться?
Катька не ответила. Застонала сквозь стиснутые зубы.
— Что делать-то?! Иль одна дорога — в реку?!
— К бабке я ходила, — словно нехотя процедила пойманная девушка, — К колдунье. Говорит, утоп твой барин, а в тело его черт вселился и на землю вышел. Теперь одна дорога — сжечь его надо. Огонь он завсегда от нежити очищает. А иначе никак. Он же не живой...
— Сжечь... — потрясенно повторила Агафья, — Как же это. Но ведь...
— Вот именно, — мрачно подтвердила Катька, — Никак. Что я, девчонка, могу с ним, зверем, сделать. Дом ночью спалить что-ли? А люди. Да и вообще... Меня же тогда тоже... Кому я расскажу, что он чертом был... Ну и сама знаешь, по ночам он словно туман какой насылает, никаких сил не остается. Только, чтобы задрать подол.
В огромной жаркой топке звонко щелкнуло. Девушки потрясенно молчали.
— Одному лишь меня бабка научила, — грустно проговорила понурившаяся холопка, — Чтоб от его зова избавиться, нужно уши свечным воском залить. Только свеча, обязательно должна освященной быть. Из церкви... Так и ушла я...
— Значит, мы можем бежать! — не веря своим ушам, прошептала Агафья, — Что же ты сразу не сказала...
— Бежать, — хмыкнула связанная холопка, — А что ты будешь делать? Кому ты там нужна, беглая? Я
