поставили на ноги, и в мою киску засадили страпон. Я продолжила вылизывать, и в тоже время меня трахали. Впервые за три месяца меня трахала не собака, а человек, пусть и женщина. Почти забытые ощущения.
С пронзительным криком монашка кончила и отрубилась. Я оглянулась. Ну конечно меня имела Стефания. За ней две монашки вылизывали и трахали друг друга толстыми вибраторами в позиции 69. Стефания вынула страпон из киски и засадила в попку. Это было чуть болезненно, но всё равно приятно. Я целиком отдалась про¬цессу, яростно натирая клитор, и вскоре кончила.
Стефания сняла страпон, оставив его в моей попе, и приказала вылизать её. Я с удовольствием этим занялась. И вскоре мать настоятельница забилась в оргазме. Не успела я оторваться от киски Стефании, как меня схватила за волосы другая монахиня и ткнула лицом в свою «девочку». Едва я закончила её вылизывать, как меня перетянула следующая. Потом первая, остроносая, потом опять Стефания. Время от времени меня трахали в киску или попку, оставляя страпон там. Я уже не помнила, по которому разу кого лизала, когда в дверь постучали. Кто-то открыл, после небольшого разговора меня отвели в покои матушки игуменьи. Монашка, посадив на пол за ширмой, приковала за ошейник к кольцу в полу такой короткой цепью, что я не могла поднять голову выше, чем на пару ладоней. Но это меня не беспокоило. Устала я хуже любой собаки: сначала трах с псами в шоу, потом пытка в кустах, потом это бесконечное вылизывание еблей. Я просто улеглась на пол и заснула.
Разбудила меня та же монашка, что и приковала, просто пнув своим ботинком в живот. Расковывать не стала, а поставила поднос с двумя мисками перед моим лицом, гадливо улыбаясь. В одной был суп, в дрогой каша. Я, стоя на четвереньках, посмотрела на неё снизу вверх.
— Чего смотришь, сучка? Жри! — и, схватив меня за волосы, ткнула лицом в суп.
Бабища была здоровая, она бы просто утопила меня в этом супе, пришлось начать есть. А монашка подо-шла к раковине и вымыла с мылом руку, которой меня брала за волосы. Если она хотела этим меня ещё более унизить, то просчиталась. После тех шоу я уже невосприимчива к подобным оскорблениям. Тут монашка нашла себе новое развлечение: стала пинать меня, когда я ела. Я давлюсь, захлёбываюсь, а эта сволочь гыгыкает довольная.
— Сестра Марфа! Что это значит?! — раздался холодный голос.
— Кормлю сучку, — спокойно ответила монашка.
— А для чего издеваешься? — спросила Стефания. — Или это называется «любовь к ближнему»?
Бабища не нашлась что ответить. Наложив на неё весьма строгую епитимию, мать настоятельница отослала сестру Марфу прочь. Я успела заметить, каким ненавидящим взглядом окинула нас сестра Марфа, уходя. Ой, девки, будут у нас с ней неприятности...
Стефания отвязала меня, сама умыла и посадила за стол. Я стала нормально кушать, ложкой. Пока я ела, к игуменье собрались остальные монашки. Мне аж не по себе стало, такими голодными глазами они смотрели на меня, прямо как людоеды. И вот наступило то, ради чего они все собрались: я опустилась на колени перед Стефанией и, раздвинув её прекрасные ножки, и припала к бутону страсти. Пиписька её, скажу вам, тоже была очень красива! Очень скоро она начала стонать, мять свою грудь, дёргать за соски, прижимать мою голову к своей промежности, и, наконец, бурно кончила. Тут же меня перетащила остроносая. И опять закружилась кару¬сель: я вылизываю по очереди монашек почти без перерыва, меня кто-то обязательно трахает. Лишь под утро меня, нализавшуюся затраханную до полусмерти, монашка едва ли не на руках отнесла в ту келью-камеру.
— Ну ты, девочка и даёшь! — приветствовала меня та самая послушница. — Вчера утром пришла, сегодня вер¬нулась еле живая. Неужто ты им так понравилась?! Наташ, давай проверим!
— Э, ты чего?! — возмутилась я.
Но четыре руки меня разложили на
