усаживается на кресло, я — на пол... нет, неудобно... Сажусь на край кровати.
Ну вот. Момент истины. Это к нему мы сегодня шли через все тернии и преграды. Осталось совсем чуть-чуть...
...
... Я ложусь на кровать... закрываю глаза... замираю... неземная волна рождается где-то в солнечном сплетении, и медленно растекается по всему телу... сердце стучит так, что слышу только его... В голове — о, как я люблю это мгновение! — в голове моментально все переворачивается, рушатся кирпичные стены, падают засовы, взламываются замки, спадают шоры с глаз... я не тот, что минуту назад, я становлюсь другим... всё, только что бывшее запретным, стыдным, позорным — становится таким желанным, таким естественным...
Лежу, не шевелясь, боясь упустить даже секунду этого чудесного перерождения. Наслаждаюсь внутренним полетом, биением сердца, потоком мыслей, прорвавшихся из того секретного места, где я держу их в обычной жизни... Ох уж эти мысли... Они возникают, они рождаются, они перерождаются в желания, пока еще смутные, не оформившиеся, но вот-вот я их облеку в слова...
Петр все делает одновременно со мной. Он распластывается на кресле-качалке, ловя свои слова, свои мысли, свои желания. Я знаю, что они такие же, как и мои... Я знаю, что мы хотим одного и того же, и нам не нужно ничего говорить друг другу...
До него метр. Я скашиваю глаза в его сторону, встречаю взгляд... еле заметно улыбаюсь, киваю головой.
Я знаю, что сейчас произойдет, и ужасно хочу этого...
Начало.
Он пересекает это расстояние движением плавным и удивительно органичным. Не издав ни звука. Секунда — и он сидит на моей груди, оседлав меня, и практически обездвижив. Руки справляются с ремнем и молнией джинсов в одно мгновение, но даже это мгновение для меня слишком длинно. Волна сильнейшего возбуждения пробегает по моему телу снизу вверх, слегка выгибая меня ему навстречу. Мне хватает остатков разума, чтобы подправить диванную подушку под головой... чуть повыше... так ему будет удобнее. Еще миг — и в мои полуоткрытые губы врывается его плоть, такая нежная, такая бесстыдная... О боже, наконец-то... наконец-то...
Я жадно всасываю его. Я чувствую языком его кожу, его тяжесть... Он еще вялый, но такой мягкий, такой теплый... Я не чувствую запаха, я только ощущаю его физическое присутствие у меня во рту, и этого достаточно, чтобы окончательно потерять голову...
Я сосу, наконец-то я сосу. Я сосу мужской хуй — и это так прекрасно, так необычно, так извращенно. Я в одно мгновение перешел из разряда обычных, правильных, скрученных собственной моралью по рукам и ногам, людей, в касту неприкасаемых, в разряд извращенцев, тех, кого называют опущенными, пидорами, хуесосами... эти слова сами по себе уже взрывают мне мозг, порождая следующую сладкую судорогу вдоль позвоночника. Да, сейчас (или всегда?) я именно такой, и никакой другой... запретная плоть, заполняющая мой рот, убеждает меня в этом...
Я высвобождаю руку, охватываю пальцами основание петиного члена, двигаю головой вперед-назад, скользя губами по его стволу... Какой же он вкусный... Мой язык ласкает его головку, и с каждым движением я засасываю его все глубже. Глаза мои открыты, я смотрю вверх, в лицо моему мужчине, который сейчас для меня дороже всех на свете, потому что это его хуй делает меня тем, кем я сейчас себя чувствую.
Член увеличивается у меня на языке. Превращается в твердый упругий стержень. И я чувствую, что он берет инициативу на себя, совершая встречные моей голове движения, все увереннее и смелее. Минута-другая — и я уже просто лежу, смиренно открыв рот, а мой мужчина уже по-хозяйски обладает мной, как вещью, как своей собственностью... Я чувствую себя таковой, и мое возбуждение растет в геометрической прогрессии от этого ощущения.
Петр размашисто ебет меня в рот, а его руки охватывают мою голову, фиксируя ее в удобном для него положении. Мне ... остается только следить, чтобы рот
