спрашивает снова — переспрашивает, поясняя: «Я не понял, что ты сказал»; хуже всего, когда правду не скажешь сразу, а тебя начинают пытать — начинают выспрашивать-уточнять, и тогда приходится изворачиваться... вот это хуже всего!"Я сказал,... что да... было несколько раз», — вру я, чтоб не выглядеть в Славкиных глазах полным отстоем; «Я тоже... ну, то есть, тоже — несколько раз, — шепчет Славка, обдавая моё лицо горячим дыханием; я лежу на спине, повернув к Славке голову, в то время как он, приподняв голову — опираясь щекой о подставленную ладонь, нависает надо мной, глядя на меня сверху вниз. — А когда нет девчонки — когда без девчонки... ты в таких случаях что делаешь?» — неугомонный Славка бесцеремонно атакует меня новым вопросом: вдруг выяснятся, что смазливый Славка на девчонку только похож,
а характер у него напористый, мужской — в характере Славкином ничего девчоночьего нет; «Я? Ничего я не делаю... а ты?» — я, пробормотав первые пять слов, возвращаю Славке его же вопрос, и голос мой, когда я спрашиваю «а ты?», звучит уже совершенно по-другому — отчетливо и внятно; «Когда нет девчонки? Ты это имеешь в виду?» — горячим шепотом уточняет Славка, глядя мне в глаза; «Ну-да, — шепотом отзываюсь я. — Когда нет девчонки...»; и здесь Славка произносит то, что я в то время не смог бы выговорить ни под какими пытками, — всё так же глядя мне в глаза, Славка говорит: «Когда нет девчонки, я это делаю с Серёгой...» — Славка, мой ровесник, лежащий рядом, говорит мне «я это делаю с Серёгой», и я чувствую, как у меня от неожиданности приливает к лицу кровь; «Как — с Серёгой?» — шепчу я вмиг пересохшими губами; член мой, наполняясь саднящей сладостью, начинает стремительно затвердевать; «Обыкновенно, — шепчет Славка. — Так, как будто с
девчонкой...»; я молчу, невольно сжимая мышцы сфинктера, — я смотрю Славке в глаза, пытаясь осмыслить то, что он только что сказал; «А Серёга... это кто?» — не узнавая своего голоса, я выдыхаю шепотом один из миллиона вопросов, которые хаотично возникают — роятся — в моей пылающей голове. «Серёга? Мой одноклассник. Мы дружим с детского сада, — отзывается Славка и тут же, не давая мне времени осмыслить эту новую информацию, задаёт свой очередной вопрос: — А ты что — никогда не пробовал?»; «Что — не пробовал?» — шепчу я, не слыша своего голоса; «Ну, как я... с пацаном, — Славка смотрит в мои глаза неотрывным взглядом; и горячее его дыхание щекотливо касается моего лица. — Никогда не пробовал?»; «Никогда», — еле слышно отзываюсь я; член мой, распираемый изнутри, в трусах гудит, и я, глядя Славке в
глаза, то и дело с силой сжимаю мышцы сфинктера — мне хочется сжать, стиснуть горячий член в кулаке, но Славка лежит рядом, и делать это при нём мне кажется совершенно невозможным; «Мы можем попробовать... если ты хочешь», — шепчет Славка таким тоном, как будто предлагает мне прокатиться на велосипеде; я лежу на спине со сладко гудящим членом, и сердце моё колотится так, что мне кажется, что бьётся оно у самого горла; я снова — делая это непроизвольно — облизываю горячие сухие губы; «Ты что — пидарас?» — шепчу я, причем слово «пидарас», обращенное мной к лежащему рядом смазливому Славке, возбуждает меня почти так же сильно, как само Славкино предложение, — в интонации моего голоса нет ни обвинения, ни насмешки, ни страха, а только одно обжигающе горячее, почти телесно ощущаемое любопытство; «Почему пидарас? Я делаю так, когда нет девчонки... и ты так можешь делать, когда нет девчонки. Любой так может делать, когда нет девчонки, — объясняет мне Славка, и я, глядя ему в глаза, не могу понять,
говорит он про девчонок серьёзно или это у него такая уловка. — Что — хочешь попробовать?» — шепчет Славка; я невольно облизываю пересохшие губы; «Ну, давай... если ты сам хочешь»,
